Этот выпуск проекта «#Ошибки_нет» выходит в новом формате. Раньше мы рассматривали новые, сложные и неоднозначные языковые явления, а сегодня говорим с человеком, которые эти самые явления исследует. Знакомьтесь, Антон Давыденко – студент опорного Тольяттинского государственного университета (ТГУ), победитель научных боёв в ТГУ 2019 года, филолог, молодой исследователь. Антон размышляет о том, зачем нужны гуманитарные науки, что происходит с русским языком прямо сейчас и как нам, носителям языка, реагировать на эти изменения.

#Ошибки_нет – совместный научно-популярный проект Молодёжного медиахолдинга «Есть talk!», кафедры «Журналистика» и кафедры «Русский язык, литература и лингвокриминалистика» гуманитарно-педагогического института Тольяттинского государственного университета.

Филологический нокаут

– Антон, в конце прошлого года ты стал первым студентом-гуманитарием с 2015 года, который победил на научных боях Stand-up Science в ТГУ. Тема твоего научного стендапа: «Интернет-неологизмы, или Почему мы говорим на полуанглийском». Чем она тебя так зацепила?

– Я люблю изучать языки. В частности, мне очень нравится русский. Давай сразу оговорим, филология делится на две части: это лингвистика или языковедение, и литературоведение.

– Лингвистика – часть филологии? Неожиданно, например, у нас в университете их разделяют – это две разные кафедры.

– Да, это университетская беда не только в ТГУ, но и вообще в России. На Западе так не делают. У них нет такого, что филология это отечественное, а лингвистика – зарубежное. За рубежом филология – это больше про литературу, а лингвистика – больше про язык.

Возвращаясь к вопросу о теме выступления: мне интересен язык, его современное состояние. Древность исследовали до нас сотни лет, зачем мне ею заниматься, это не так интересно, мне кажется.

К своему научному руководителю Ольге Дмитриевне Паршиной я пришёл с какой-то такой темой, что вот сейчас говорят словечки «отстой», «зашквар». Кстати, интересно, что раньше говорили «отстой», потом «отстой» стало говорить отстой и стали говорить «зашквар».

– Говорить «зашквар» пока не зашквар?

– А знаешь, уже тоже зашкваривает. Мне очень нравится язык, копаться в словах, каких-то явлениях и я сказал Ольге Дмитриевне, может, вот на этом построить научную работу? Она говорит: «Антон, зачем вам изобретать велосипед? Вы в прошлом году что исследовали? – Интернет-язык». Вот и продолжите работу в этом направлении». До этого я исследовал язык социальных сетей, конкретно – «ВКонтакте».

– Получается, работа, с которой ты выступил на научных боях, для тебя не дебютная?

– В научных боях я участвовал впервые, но научная работа у меня уже вторая. Тема первой научной работы – «Языковые особенности статусов в социальной сети „ВКонтакте“». Кстати говоря, работал я на примере группы гуманитарно-педагогического института.

– В нашем [гуманитарно-педагогическом] институте [ТГУ], наверное, языковые особенности будут отличаться от студентов других специальностей? Хотя бы потому, что у нас много филологов, лингвистов.

– Когда я выступал на конференции с этим докладом, мне тоже сказали: «А вот почему бы не поисследовать теперь технарей, может, сопоставить как-то результаты». Но не пошло у меня в эту сторону, просто потому что выхода нет какого-то концептуального, наверное. Мне Ольга Дмитриевна говорила, что можно выйти на тему языковой личности в интернет-сети, репрезентации себя в интернете с помощью текста. Но в итоге я в другую степь ушёл с научной работой.

К нынешней теме меня тоже подвела Ольга Дмитриевна. Говорит, раз вы исследовали интернет-язык, попробуйте остановиться на неологизмах в нашем общении. А современное общение сейчас часто происходит через интернет, поэтому большинство примеров было оттуда. Я брал слова, которые связаны с компьютером: «интернет», «веб», «онлайн». У Ольги Дмитриевны есть замечательный словарь – самый последний словарь неологизмов русского языка на материале лексики печатных изданий 90-х годов.

– Как ты работал над исследованием?

– Взял я этот словарь, и Ольга Дмитриевна сказала искать всё, что связано с интернетом. Мы сразу выделили: «интернет», «веб», «онлайн». Там этих слов куча получилась. С интернетом связано 81 слово. Например, «интернет-портал», «интернет-страница», «интернет-маркетинг». Около 50 слов получилось со словом «веб» и 12 со словом «онлайн». В итоге – 143 слова.

Посмотрел все эти слова, приценился, ну это такая, чисто статистическая работа. А дальше начал думать в сторону причин. Первый вопрос: «Что?» – объяснить, что за явление, второй – «Почему?» – причина появления этих слов. Нашёл ответ – заимствования. Из английского в основном. Поэтому и тему сформулировал именно так. Сначала она звучала просто «Интернет-неологизмы», но, думаю, суховато.

Дальше все идеи о том, как должно выглядеть выступление, «подкидывал» научный отдел. Я приходил каждую неделю показывать наработки. А мне говорят: «Ты не думал какую-нибудь сценку сделать»? И вот родилась идея с филологическим рэпом.

Моя работа – это ни в коем случае не заслуга меня одного. Моя роль – всё подготовить и презентовать. Разговаривать с людьми мне никогда не было трудно. Есть опыт публичных выступлений, поэтому волнение было минимальным.

«Я всегда хотел знать больше, чем написано в учебнике»

– С чего началось твоё увлечение наукой?

– Знаешь, в школе как таковой науки-то нет. Там просто обучение. Обучение и наука, – это две такие смежные области, одна из другой вытекает, причем непонятно, какая из какой. Из науки вытекает обучение, что надо этой науке обучать, или из обучения вытекает наука, что обучение – это тяга к знаниям, и она в итоге приводит к какому-то глубокому, фундаментальному исследованию в области знания? В итоге и наука, и обучение – это знание о мире. Потребность знать и желание знать о нём больше растёт из детского любопытства, из возраста «почемучек», мне кажется так.

В школе мне всегда было интересно получить знание чуть больше того, чем в учебнике сказано. Когда у нас дома появился интернет (я тогда был классе в 4-5-м), я стал что-то там искать. До этого приходилось спрашивать у умных людей или умные книжки читать. Почему вообще увлёкся наукой и в частности филологией? Ну, наверное, потому что, когда в школе учился, языки неплохо давались. Я знаю три языка.

– Каких?

– Русский, английский и эрзянский.

– Эрзянский? Это что за язык такой?

– Если я скажу мордовский, ты сразу поймёшь, о чем я. У мордвы два языка: у народности эрзя – эрзянский, а у народности мокша – мокшанский язык. Есть ещё шокшанский, есть темрюханский, но это уже диалекты.

– А эрзя и мокша это полноценные языки, не диалекты?

– Ну, они различаются примерно как русский и украинский, то есть они родственные, но не одинаковы. Как-то раз я порывался учить французский, потому что он красиво звучит, потом порывался учить испанский, потому что он такой... темпераментный. Он, кстати, близок к русскому по грамматике, не такой сложный. Но всё-таки в один момент я понял, что не надо распыляться, мне это просто не нужно, нет желания знать много языков. А зачем? Для путешествий нужен английский...

– Вот английский – международный язык, востребованный, тебе он не так интересен, как русский?

– Ты имеешь в виду, почему я на переводчика не пошёл? Очень простой ответ – там нет бюджета.

– То есть, если бы был бюджет, то твоя жизнь могла сложиться по-другому?

– Да, возможно, я бы пошёл на лингвиста. Но и в лингвистике, и в филологии есть методика преподавания. Так или иначе, я хотел в школе работать, потому что мне это нравится. Это работа моей мечты можно сказать.

Что у меня было от науки в школе? Когда просили подготовить доклады и рефераты. Наука это что? Это исследование. Ты заходишь в интернет, заходишь в библиотеку и начинаешь копать в каком-то вопросе глубже. Поэтому всегда хотелось знать больше, чем написано в учебнике. Это как происходило: я читаю учебник, появляется какой-то вопрос, но в параграфе я ответ не нахожу. Ну и что, просто прочитать то, что есть и успокоиться? Нет, мне было недостаточно, поэтому я лазал по другим источникам. И ещё от науки у меня было участие в олимпиадах. Участвовал в олимпиадах по всем предметам: русский, математика, география, история, литература, обществознание, ОБЖ, английский язык.

Одно время хотел быть юристом, но это как у всех в детстве: сегодня хочешь быть пожарником, завтра космонавтом, потом ещё кем-то. Кто-то свои мечты воплощает, кто-то – нет. Но нужно понимать, где мечта, а где реальность, и что тебе больше подходит. Мне подходит филология и я по жизни филолог. Люблю слова, люблю общаться, люблю читать книги. Хотя в последнее время, стыдно признаться, но читаю не так много. Хотя вот я сказал «стыдно», но на самом деле не стыдно, потому что я не литературовед, а языковед. Читаю много научной литературы, религиозной. Из художественной читаю 10-20 книг в год, в основном то, что по программе положено. А по желанию раз в два месяца, может быть, книжку прочту.

– Что из последнего прочитал «по желанию»?

– Перечитал «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Льюиса Стивенсона, которую читал в детстве. Побудило меня к этому то, что в тот месяц как раз была тема литературного петанка «Здоровье и болезнь: переходные состояния» и это произведение было в программе.

О книгах и людях

– У тебя есть любимая книга?

– Библия.

– А из поэтов кто нравится?

– Из поэзии мне нравится Фет. Понимаешь, я же говорю, что люблю копать глубже. И вот смотришь, например, на Тютчева, а потом читаешь его биографию, и не хочется уже Тютчева читать.

– Ты не воспринимаешь творчество поэта в отрыве от его биографии?

– Ну а как это можно разделять, это же один мозг творит.

– Другими словами, если поэт ужасный человек, но у него прекрасные стихи, то тебе его творчество «не зайдёт»?

– Я не буду к нему плохо относиться. Нет плохих и хороших людей, есть люди, которые совершают плохие поступки. Но творчество этого человека мне слишком нравиться не будет. Хотя мне нравится творчество Маяковского, а он примерным не был, у него были разные состояния.

Языковая рево(эво)люция

– Давай от литературы перейдём к русскому языку. Есть ли какие-то правила, по которым развивается язык?

– Это не столько правила, сколько закономерности, скажем так. Всё, что развивается, – мы называем эволюцией. Эволюция в языке – это тенденция к упрощению.

– Это тенденция последнего времени?

– Она была и есть всегда и во всех языках.

– Почему?

– Сейчас попробую объяснить. Этот процесс не регрессивный, его действительно можно назвать эволюцией. Это внешняя оболочка, потому что язык не состоит из одних только слов и звуков, которые мы произносим. Он состоит ещё из понятий, а понятия, – это то, как мы мыслим.

Например, древние люди были очень конкретными. Это хорошо можно увидеть на примере категорий числительных. У людей, которые жили до нашей эры, да и даже в первом тысячелетии уже нашей эры всё ещё были единственное число, двойственное число и множественное число. Так называемые парные существительные (брюки, ножницы) были только в двойственном числе, то, что они сейчас имеют только одну форму, – это застывшая форма двойственного числа, остатки того, древнего языка.

Практически всё в языке можно объяснить через его историю. Сейчас у нас есть только единственное число и множественное. Что это значит? Человек стал менее конкретен, более абстрактен. С течением времени, с развитием общества язык стремится к абстракции, человек мыслит на более абстрактном уровне. Это, возможно, тоже связано с развитием науки, технологий – более высокая степень обобщения знаний. Мы больше знаем о мире, поднимаемся на более высокий уровень мысли, получается более высокий уровень абстракции.

Более высокий уровень абстракции и высокий уровень аналогии – всё это связи между понятиями в языке. Получается, что язык будет стремиться к более высокому уровню абстракции, а значит, к упрощению, к упорядочиванию всех его единиц, всех уровней.

Люди, которые не копают глубже, не исследуют этого всего, не задаются вопросом «почему?», начинают поддаваться упадническим настроениям по поводу русского языка и его состояния. Людям проще почитать краткие выводы, а не искать и читать огромное количество информации. Сейчас даже сборники научных работ печатают тезисы. Это, кстати, тоже, с одной стороны тенденция к упрощению, а с другой стороны более высокий уровень абстракции. В жизни те же законы, что и в языке. Поэтому когда изучаешь жизнь – изучаешь язык, когда изучаешь язык – изучаешь жизнь.

Языки «из пробирки»

– Кроме языков, которые существовали и менялись веками, сейчас начинают появляться искусственные языки. Например, дотракийский из «Игры престолов» или На'ви из «Аватара». Как к искусственным языкам относятся филологи?

– Как относятся филологи? Изучают (смеётся).

– Очень либерально. Нет предвзятого отношения, что есть естественный язык, а вот этот – искусственный, неполноценный?

– Филология вообще очень либеральная наука, свободная и толерантная. Ты спрашиваешь о кинофильмах, в них с помощью искусственных языков происходит создание определённого мира. Язык – это отражение мира, поэтому создание языка – это создание языковой картины мира, а значит и людей, которые с помощью неё рассуждают, создание чего-то непохожего. Создатели фильмов прибегают для этого к разным средствам и одно из таких средств – это язык.

– Как искусственные языки создаются?

– Я не создавал ни разу, поэтому весь процесс не опишу (смеётся). Но вообще большинство искусственных языков строятся на базе уже существующих, и это логично. Потому что создать принципиально новый язык с совершенно другим уровнем восприятия и способом мышления, я думаю, невозможно.

Кто-то берёт из существующего языка прямо корни, например, из европейских языков, и упорядочивает какие-то морфемы, какие-то окончания, которые ему кажутся недоупорядоченными. Как я понимаю, все искусственные языки – это стремление к ещё большему упорядочиванию, чем в естественных, к ещё большему упрощению, это попытка ускоренной эволюции языка.

– Могут ли естественные и искусственные языки влиять друг на друга?

– Естественные языки на искусственные влияют определённо, а есть ли обратный процесс – это большой вопрос. Я не знаю таких примеров. Думаю, что есть определённое влияние компьютеризации на естественные языки, сокращение слов. Само появление искусственных языков, факт, что кто-то их придумал, говорит о том, что, во-первых мы наблюдаем за своим естественным языком и нам небезразлична его судьба. А ещё это говорит о том, что мы понимаем, какие процессы лежат в основе пользования языком и пытаемся эти процессы упростить. Например, для того чтобы другие люди могли учить этот язык, общаться на нём.

Языковой барьер – это проблема, он разделяет людей, порождает недопонимание. Даже при самом качественном переводе крупицы смысла теряются или искажаются. Результат перевода – это всё равно субстрат, не оригинал.

Естественные языки нужны для того чтобы мы друг друга понимали, а искусственные языки дают понимание, что если оба субъекта общения выучат этот язык, то им будет проще передать те понятия, которые они хотят передать.

Есть примеры, когда муж и жена не знают языка друг друга, ну так уж получилось. Они буквально за месяц выучивают искусственный язык и прекрасно на нём общаются. Конечно, это не язык из «Аватара» или «Игры престолов», а более развитые языки. Искусственный язык помогает удовлетворить потребность в общении, убрать языковой барьер. Самое интересное, что дети родителей, которые разговаривали на искусственном языке, сами становятся носителями этого языка. Для них искусственный язык становится естественным.

Коммуникация очень важный аспект нашей жизни, это практически и есть жизнь, она без языка и без речи просто невозможна, а соответственно, она невозможна без филологии, которая этот язык изучает.

«Зашквар» сменился «трешем»

– С языками «из пробирки» разобрались. Вернёмся к естественному русскому языку. Не так давно закончился 2019 год, чем он тебе запомнился с точки зрения языковых изменений?

– Я сейчас буду говорить не с позиции исследователя, а с позиции носителя языка. Мы с тобой уже упоминали слово «зашквар». Первый раз я услышал это слово только в 2018 году и потом стал его слышать всё чаще и чаще. Ещё через какое-то время стал замечать, что слышу это слово всё реже, а вместо него все говорят «какой-то трэш». На этом примере можно увидеть, что какие-то слова приходят, какие-то уходят и у людей это вызывает разную реакцию. Некоторые, например, кричат: «Что творится с русским языком?!» А язык просто живёт. Он как стойкий оловянный солдатик – всё претерпевает.

Ещё один интересный момент – язык стремится к упорядочиванию, чтобы прямо по полочкам стояли слова с одинаковыми значениями и чтобы у них была одинаковая морфемная основа.

Показательны заимствованные из английского слова, заканчивающиеся на -able. Ability – это «способность», и у нас в языке появились слова «играбельно», «читабельно», они заменили собой страдательные причастия настоящего времени «играемо», «читаемо» и трансформировались из причастий в прилагательные. Теперь эти слова уже не признак действия, а характеристика, это признак самого предмета, его свойство. Из динамичного положения слова перешли в статичное.

«Гуманитарное образование – это рефлексия жизни»

– Зачем заниматься гуманитарными науками вообще и филологией в частности?

– Чтобы остаться человеком. Если гуманитарных наук не будет, то человек и человечное, конечно, не исчезнет. Гуманитарные науки не «держат» человечество. Наука вообще мало что «держит», она наблюдает и делает выводы. Если не будет гуманитарных наук, не будет ценности в обществе, не будет осознания обществом ценности гуманитарного знания.

Сейчас есть такая тенденция – родители в основном настраивают ребёнка на техническое образование, чтобы дети потом работали в «стабильной, процветающей компании». «Не надо ерундой страдать, иди делом занимайся». Мы же не производим что-то материальное, мы производим эмоции.

Гуманитарное образование – это некая рефлексия жизни, её осмысление. Не придание смысла, а именно наблюдение за смыслами, за понятиями. Гуманитарное образование даёт оценку техническим открытиям. Кто-то что-то открыл. А зачем, почему, для чего? Ответом на эти вопросы занимается гуманитарная наука. Культура, образ жизни людей – это всё происходит через язык. Ты не смотришь видео на YouTube без слов. Всегда есть текст, некое, послание, коммуникация. За это всё отвечают гуманитарные науки и в первую очередь филология.

– Можно ли сделать научное открытие в филологии? Или она как наука довольно статична?

– Язык – это самая динамичная система, так что филология точно не статична. Я, прямо скажем, не слежу за научными открытиями и не считаю себя экспертом в этой области. Можно ли сделать научное открытие? Вот захочешь сделать – не получится, а будешь копаться и усиленно исследовать, возможно, что-то и выйдет.

Если говорить про меня, то мой девиз: каждый день открытие. Я каждый день узнаю что-то новое о мире. И это мне нравится, это то, чем я хочу заниматься. Можно сказать, что поиск ответов на вопросы о мире привёл меня и в науку, и в религию. Поиск истины.

– Ты находишь ответы на эти вопросы, истину вообще возможно найти?

– Да, истина есть. В библии. Говорю как филолог – это уникальная книга.

– Уникальная и с точки зрения текста, и с точки зрения смысла?

– Да, абсолютно со всех точек зрения. Особенно если говорить о том, как она сохранилась и дошла до нас – фактически в первозданном виде.

Библия уникальна ещё и потому, что это не художественная книга. Если рассматривать её как художественную книгу, то ничего особенного мы не увидим, просто сборник мифов и легенд. Библия – это Книга книг, это отдельный жанр.

– Какие качества обязательно должны быть у учёного?

– Любознательность, трудолюбие, усидчивость, чувство юмора и вместе с тем серьёзность, чтобы была уравновешенность, это тоже качество. Преданность делу, наверное. Еще каждому ученому нужно развивать коммуникативные навыки, чтобы они сами могли рассказать миру о ценности своих открытий.

– Филология воздействует на язык или она больше сторонний наблюдатель?

– Многие думают, что учёный-языковед сидит, придумывает правила и издаёт учебники. Но это далеко не так. Если этих правил в языке нет, то их можно, конечно, придумать, но никто не будет ими пользоваться. Язык – система, существующая вне зависимости от желания человека. Язык не существует без человека, как и человек не существует без языка. Наш разум выражается в речи, речевая и мыслительная деятельность связаны.

Учёный-языковед – он наблюдатель. Языковеды похожи на зоологов: наблюдение, выводы, итоги, закономерности, получаем правило. Они не генные инженеры, они не меняют код, не изменяют язык, а лишь фиксируют изменения.

– Филология может решать какие-то прикладные задачи?

– Конечно. У филологии есть, например, преподавательская функция – обучение языкам. Много филологов сейчас уходит в рекламу, пишут рекламные тексты. Коммерциализация многих профессий происходит, в том числе в филологии.

Обсуждение литературных произведений, театральные постановки, всё это тоже строится на тексте. Написание книг, конечно, тоже.

– Когда человек рядом с тобой говорит «звонит», есть желание его исправить? Как относишься к ошибкам в речи и письме других людей?

– Звонит-звонит – это журналистский штамп, по которому якобы определяют грамотного человека. На самом деле то, что это звучит в нашей речи, – показатель того, что такие варианты ударения в языке возможны. Если говорить конкретно про ударения, то в русском языке много глаголов, у которых оно из окончания переместилось на корень. Например, буквально десять лет назад языковой нормой было включит, сейчас уже и включит.

Когда я слышу неправильное ударение в чужой речи, это, конечно, режет слух, но моё отношение такое: да, это неправильно, но люди совершают много неправильных поступков. Например, не пристёгиваются в автомобиле, это у меня вызывает ровно такие же чувства.

Указать на ошибку могу, только если мы с человеком знакомы. Хотя, если незнакомец общительный, то можно сказать между делом, не нарушая личные границы. Это называется соответствие коммуникативной ситуации. Если обычный человек может чувствовать такую ситуацию, а может не чувствовать – нет у него такого навыка, то филолог всегда понимает, в какой коммуникативной ситуации какую единицу речи можно использовать, а какую лучше не надо.

– Почему тем, кто уже давно окончил школу и сдал экзамены, важно хорошо владеть родным языком?

– При приёме на работу все (ну, практически все) проходят собеседование. И сразу видно человека по его разговору. Какая у него манера говорить, какой у него запас слов, сразу можно увидеть реальный уровень образования, не заглядывая в резюме. Коммуникативные навыки пригождаются везде по жизни. Ты почувствуешь себя более нужным, более счастливым человеком. Ты сможешь лучше, глубже понимать текст. Любой. А это в наш век информации важно.

«Безошибочный» список от Антона Давыденко: что посмотреть и послушать тем, кто интересуется родным языком

• Различные сообщества «ВКонтакте». Я, например, подписан на «Я люблю русский язык»

• Материалы портала «Грамота.ру»

• Курсы «Арзамаса»

• Научно-популярный проект «#Ошибки_нет»

• Книга лингвиста Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва»

• Если говорить о более научном, а не научно-популярном знании, подойдут любые пособия для изучения русского языка студентами филологических отделений, желательно не позднее 1990-х годов издания

• Учебник Александра Реформатского «Введение в языкознание»