Актёрская профессия удивительна: с одной стороны, талантливый и смелый человек, обретая крылья, погружается в творческую атмосферу, выходит на сцену, становится объектом любви и благоговения почтеннейшей публики. Чем не суть сценического творчества? Но стоит немного приподнять эту волшебную завесу – и зрителю открывается вид на душу, поглощённую вечными поисками самой себя и смысла своего существования на театральных подмостках. Именно поэтому одна из ключевых ценностей искусства – люди, которые его создают.

Театр юного зрителя «Дилижанс» – один из важных центров культурной жизни Тольятти во многом благодаря служащим в нём артистам, в число которых входит и Константин Федосеев. Его герои в спектаклях «Спасти камер-юнкера Пушкина», «Плаха», «Золотой телёнок», «Риголетто. Король забавляется», «Кысь», «Преступление и наказание» отличаются особой тонкостью души и смысла. А ещё его голосом говорят персонажи мультфильмов «Леди и бродяга», «Черепашки-ниндзя» и «Ледниковый период».

О том, как складывался творческий путь яркого артиста и замечательного человека, – в нашем материале.

Если очень захотеть...

– Первый вопрос может оказаться сложным, но я всё же спрошу: что значит «быть артистом»?

– Это действительно сложный вопрос, я и сам себе его часто задаю. Не знаю точного ответа. Я в течение всей жизни задавался этим вопросом, и со временем ответ на него менялся. Сначала мне казалось, что это значит быть известным, выступать на сцене, играть много ролей, что-то доносить до зрителей. Сейчас всё поменялось, и я сам не совсем понимаю. Вопрос трудный, он включает в себя множество жизненных аспектов, очень объёмный. Я просто чувствую, что в этом что-то есть.

– Вероятно, вы не сразу решили стать актёром. Кем вы мечтали стать в детстве?

– О, в детстве я кем только ни мечтал стать! И космонавтом, и водителем... Артистом позже захотелось стать. У меня в то время старший брат учился на артиста, и это желание постепенно зрело во мне. Но точно сказать, кто именно повлиял на меня в выборе профессии, я не могу. Пример брата просто показывал, что этого реально достичь. Оказалось, это легко, если очень захотеть.

– А кто всё-таки был героем детских, подростковых лет?

– Я очень любил «Черепашек-ниндзя» в то время. А моим героем был Леонардо, который с мечами и в синей маске. Это самое первое, что пришло в голову.

Человек, который ищет

– Вы закончили СГАКИ (Самарская государственная академия культуры и искусств, сегодня – Самарский государственный институт культуры. – Прим. авт.), получили квалификацию руководителя любительского театрального коллектива, педагога. А случалось ли вам преподавать театральное мастерство?

– Пару-тройку раз я проводил занятия в музыкальной школе. Здесь, в театре, с ребятами-студийцами и с нами занимается Виктор Мартынов (художественный руководитель «Дилижанса». – Прим. авт.). Мы периодически занимаемся тренингами. Когда он не мог проводить занятия, мы сами как-то проводили. Вот в таком ключе я применял полученные знания. Но в целом мне это не очень нравится. Я не слишком терпеливый, а педагог должен со своими учениками маленькими шажками идти к результату. У меня просто терпения на такое не хватает. Поэтому педагогика мне не совсем близка. С режиссурой та же история (в 2016 году Константин писал инсценировку для спектакля «Дюймовочка». – Прим. авт.).

– Расскажите про первый спектакль и первую роль. Кого вы играли?

– Первая роль... Одно время я ходил в музыкальную школу на занятия по вокалу к Людмиле Владимировне Суворовой. Она в итоге предложила мне поиграть с детьми в музыкальных спектаклях. И я согласился. Тогда у них в музыкальном театре ставился «Кот в сапогах», нужно было короля сыграть. Это было очень страшно, конечно. Первый раз вышел на сцену в таком осознанном возрасте. У меня очень сильно тряслись коленки, прям ходуном ходили, и я не мог этот процесс контролировать. Надеюсь, что этого не было видно, но у меня было ощущение, что все это видят. А в «Дилижансе» уже несколько позже ставили мюзикл «Алые паруса» и меня, так как я занимался вокалом, позвали участвовать. Туда вообще со всего города талантливую молодёжь привлекали. И мне предложили исполнить одну роль. Этого персонажа зовут Эгль, он – тот человек, который рассказал маленькой Ассоль историю о том, что за ней приплывёт принц на корабле с алыми парусами. Я тогда был очень неопытный, умел только петь, а в актёрском мастерстве ничего не понимал. Конечно, было трудно, потому что, помимо молодых ребят, там были и профессиональные актёры. Но опыт до сих пор приходит, с годами.

– А как вы готовитесь к роли?

– По-разному. Помню, когда мы решили ставить «Риголетто», я думал сначала от физического состояния пойти, думал, как себя изуродовать. Потому что персонаж внешне очень уродливый, тем более это Виктор Гюго. В то время практиковались уродование людей с детства и продажа их в разные цирки, чтобы они публику развлекали такими вот ужасами. Поэтому я долго придумывал способы, как сделать себя максимально уродливым, чтобы это выглядело реалистично. Даже нашёл жидкость для создания шрамов, на лицо себе наклеивал всякие ужасти. А если говорить о том, как я вообще готовлюсь к ролям, то я очень много думаю, читаю, сопоставляю героя с собой, чтобы быть максимально правдивым со зрителем. И в процессе уже само всё рождается. Каждая роль требует определённого подхода.

– Какие точки соприкосновения вы находили со своими персонажами, с тем же Мишей Питуниным (главным героем спектакля «Спасти камер-юнкера Пушкина». – Прим. авт.)?

– Всё, о чём он, Миша, говорит, – это позиция человека, который ищет, пытается найти себе применение в этой жизни. И это, наверное, главная точка соприкосновения, думаю, зрители это тоже чувствуют. Пушкин – это как условие, предлагаемое обстоятельство для него. То есть он есть – и тем самым мешает герою жить или, наоборот, помогает ему. Питунин ищет смысл своей жизни. Я думаю, мы все периодически задаём себе вопрос: «В чём смысл жизни и зачем мы всё это делаем?» Ответа на него никто никогда не найдёт, но именно это заставляет нас двигаться вперёд, искать, развиваться. Но сказать, что общего [у меня с моими персонажами], сложно, всё неоднозначно. Сложно во всех ролях эти точки выделить. Ты просто понимаешь человека, понимаешь, что что-то отзывается и что ты сделал бы точно так же. Даже не хочется называть это какими-то словами, упрощать. Так интереснее.

– А если вспомнить Никиту Ивановича (спектакль «Кысь». – Прим. авт.)?

– Никита Иванович... Он тоже постоянно что-то ищет, хочет чего-то добиться, но он не развивается. Он застрял со своими убеждениями и не меняется. Он и не стареет, и не умирает, и не меняется. Он закостенел. Всё. Постоянно говорит об одном и том же. Мы ведь тоже в каком-то водовороте событий находимся, занимаемся одним и тем же изо дня в день, и ничего не меняется. На работу ходим, ходим, работаем, работаем. И потом в какой-то момент, так как мы чего-то хотим, останавливаемся – и такие: «Блин, зачем мы всё это делаем? Это же всё пустое!» Иногда даже депрессия от этого возникает. А у Никиты Ивановича такой ситуации будто бы и нет. Он застрял на одной теме и не меняется.

Звук – наше всё!

– Помимо работы в театре, вы занимаетесь озвучиванием, дубляжом. Как вы к этому пришли?

– Вернёмся опять к моему брату. Он первый начал этим заниматься, много мне про это рассказывал и предлагал тоже заняться. Я и подумал: «А почему бы и нет?» Купил необходимое оборудование и занялся. Как-то очень быстро всё произошло. Много думал, зачем мне это нужно, потому что это отнимает много времени, порой приходится записывать даже тогда, когда тебе совсем не хочется, а надо. В итоге я начал и стал стучаться в различные группы, где требовался актёр озвучивания. И как-то так само потихоньку пошло.

– Какие сложности есть в этом деле?

– Ой, там вообще одни сплошные сложности: чтобы звук в помещении подходящий был (потому что микрофон всё записывает), чтобы на фоне никто не вопил, не шумел, не верещал, холодильники не гудели. Тишина должна быть. Это самая главная сложность, которую иногда бывает тяжело преодолеть. Дикция должна быть хорошая, актёрская дисциплина должна соблюдаться, речь должна быть понятной. Но это всё дело опыта. Главное – звук.

– Для меня большой неожиданностью стало ваше участие в озвучивании нескольких персонажей в игре Black Book. С чего всё началось?

– Озвучиванием я давно занимаюсь. Во «ВКонтакте» есть группа, GamesVoice называется. Люди там занимаются локализацией игр, которые им интересны, привлекают актёров. Периодически мне оттуда скидывают что-то озвучить совершенно бесплатно. Мне это интересно. Не помню, кто над этой игрой работал, но создатели обратились к ребятам из GamesVoice, предложили посотрудничать. Они набрали актёров под персонажей и выслали демки, которые надо было записать. Меня попросили озвучить вступительный ролик, я его записал. Его запустили, и, когда игра уже была создана, мне дали двух персонажей: сказителя и крестьянина. Там уже надо было полный набор реплик озвучивать. В саму игру я не играл, ознакомился только слегка. Времени особо нет. Я занимаюсь озвучкой и театром. Остальное время посвящаю семье.

Нужно всегда держать себя в руках

– Случались забавные моменты во время спектаклей?

– О, они постоянно происходят. Только чаще всего, когда случаются казусы, становится страшно: то текст забудешь, то ещё что. Один раз у нас на закрытии одиннадцатого театрального фестиваля «Премьера одной репетиции» во время показа спектакля «Спасти камер-юнкера Пушкина» раскололся бюст Пушкина. На самом деле, всё давно к этому шло, по нему уже долго трещина тянулась. И вот этот момент настал, когда голова сама отвалилась. Это сейчас кажется забавным, а тогда было очень страшно. У нас Пушкин развалился! За Пушкина всегда страшно. А без него никак нельзя играть, он один у нас единственный, второго такого ниоткуда не вынесешь. Помню, в тот момент поймал себя на мысли: «И что мы дальше делать будем без Пушкина?» Доиграли как есть, зрители и так всё поняли прекрасно.

– Вам ведь нравится общаться со зрителем, ломая «четвёртую стену», как это было в эскизе спектакля «Мой дедушка был вишней»?

– Да, но даже когда я её «ломаю», я не напрямую общаюсь с публикой. Это же не обычный диалог, он всё равно получается опосредованный. За «четвёртой стеной» всегда интереснее находиться.

– Что недопустимо для артиста?

– Есть определённые вещи, недопустимые для публичного человека. Мы актёры хоть и провинциального театра, но всё же публичные люди. Нас не знают миллионы, но есть люди, которые на нас ходят, которым мы очень нравимся. И поэтому на публике важно вести себя достойно, как минимум не материться. А ещё недопустимо нарушать театральную этику, разводить сплетни в коллективе, хамить, разрушать творческую атмосферу. Нужно всегда держать себя в руках. Вопрос в том, задумываешься ли ты об этом или нет. Если человек понимающий, он не будет совершать подобное.

Кумиров нет, есть люди, у которых можно учиться

– Вы несколько раз получали звание лучшего актёра «Премьеры одной репетиции», два раза вас отмечали на губернском фестивале «Самарская театральная муза». Как вы к победам относитесь?

– С одной стороны, я рад, что получил награду, что меня отметили. А с другой стороны – я этого не люблю, потому что это накладывает новую ответственность, несколько иную. Создаётся ощущение, что от тебя теперь ждут чего-то ещё большего. И это очень мешает сосредоточиться на том, что я действительно должен делать. Такое двоякое чувство получается.

– Что вас вдохновляет?

– Музыка, погода... Особенно когда весна наступает. Ранняя осень тоже очень вдохновляющая. Может быть, книга или какое-нибудь внезапное стихотворение, кино, разговор с человеком. Всё может вдохновить. Источников очень много.

– У вас есть кумир?

– Нет, есть только актёры, которые мне нравятся. Люди, у которых можно чему-то поучиться. Например, Аль Пачино, Роберт Де Ниро, Марлон Брандо... Джонни Депп мне одно время был интересен. Преимущественно люди «старой гвардии», среди которых много советских актёров. И это касается даже музыки, фильмов, книг. Есть произведения, которые мне очень интересны, из которых есть, что почерпнуть.

– Раз уж речь зашла про кино, то какие фильмы вам нравятся?

– Да разные фильмы. «Гамлет», например, Франко Дзеффирелли. «Фантастические твари» (хотя я только первые две части смотрел). «Отель „Гранд Будапешт“» Андерсона, «Королевство полной луны». «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном, «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика. Все фильмы у Тарантино. Дэвид Линч тоже нравится, хотя я не всё у него смотрел (если всё смотреть, с ума сойти можно). «Твин Пикс», с которого и началось моё знакомство с творчеством Линча, нравится. Всего не перечислить. И про жизнь фильмы люблю, и комедии, и сказки хорошие, и фантастику... Если фильм интересный, то почему бы и не посмотреть? Главное, чтобы внутри он отзывался, как «Интерстеллар» Нолана. Некоторые его ругают, а мне он очень понравился, я даже два раза его посмотрел.

– Насчёт опыта в кино... У вас же был опыт съёмки в коротком метре?

– Да, я пару раз я снимался в короткометражках у Сергея Коптева с Петром Зубаревым. Ещё была «Shockomania», там Саша Кудрявкин играет. Я появляюсь в самом конце. Её пока нет в Сети. И потом тоже снимался у Коптева в ленте «Переводчик».

Не чёрное и не белое

– В спектакле «Преступление и наказание» вы играете роль Мармеладова. Как вы думаете, могут ли герои классической литературы быть счастливыми?

– Я думаю, что в каком-то смысле они сами не дают себе быть счастливыми. Они могут обрести счастье, просто не позволяют его себе. Всё ещё зависит от характера персонажа: нравится ли ему страдать и быть несчастным или он готов что-то менять. Но он в любом случае не может допустить мысли о том, что может быть счастливым. Потому что мир ужасен и счастливы только дураки.

– Вы тоже так считаете?

– Нет, я считаю, что мир – он такой, какой есть: не плохой и не хороший. И сами мы не плохие и не хорошие.

– Тогда можете ли вы назвать себя реалистом?

– Я не знаю. Мне, может быть, хотелось бы им стать. Несмотря на то, что я говорю, что мир надо воспринимать так, этому ведь ещё надо научиться. А я ещё не совсем этого достиг. Есть вещи, которые травмируют, ранят. И поэтому хочется, чтобы мир стал лучше. Я, наверное, больше в романтическую или идеалистическую сторону склоняюсь.

– Какой персонаж из русской классики вам импонирует больше всего?

– С классикой всё сложно. Потому что все персонажи, характеры неоднозначные. Поэтому сложно сказать, кто импонирует, а кто нет. Сначала персонаж может нравиться, а потом начинает раздражать. И это всей литературы касается. Даже если навскидку попытаться придумать, то никто в голову не приходит. Это ведь своего рода шаблон: нравится или не нравится. Очень распространённый в эпоху всеобщего упрощения. Герои – это живые люди, которые постоянно меняются. И однозначно ответить очень сложно.

– Что главное в воспитании человека?

– Главное – ничего не навязывать: ни убеждений, ни правил. Нас ведь воспитывали на убеждениях, выдаваемых за неоспоримую истину. Но истина может быть и оспорена. Потому важно не навязывать.

– Что для вас счастье?

– Счастье – это когда тебе хорошо и ты всем доволен. И ничего не нужно. Ты всех любишь просто за то, что мир есть.

Вопросы задавала Ульяна Колмогорова