«Два дня и две ночи проведёшь ты в тоске и страхе среди моря, – сказала Чарна. – А когда ступишь на остров, где томится Ирвальд, обратишься ты в чайку, и не узнает он, для кого ты погибла»

Иван Бунин «Велга»

Конец января в театре юного зрителя «Дилижанс» ознаменовался визитом гостей из Самары. На тольяттинской сцене состоялся показ спектакля «Чайка» по пьесе Антона Павловича Чехова. Режиссёрскую работу Виктора Петрова и Александра Мальцева представили артисты Учебного театра Самарского государственного института культуры в рамках профориентационной работы вуза, поэтому постановка была рассчитана не только на зрелую аудиторию: погрузиться в мир чеховских страстей пригласили и учеников старших классов.

Источник: vk.com/theater_diligence

Театр в театре

Первое, на что обращает внимание зритель, – эстетичное оформление сценического пространства: над местом действия высится око полной луны, в ясном небе парят бумажные птицы. А внизу, за занавесью вязов, растущих у имения Петра Николаевича Сорина (Данила Алтунин), раскинулось заколдованное озеро. Никаких внешних намёков на кардинальное переосмысление или осовременивание сюжета. Разве что главный герой, Константин Гаврилович Треплев (Константин Абрамкин), вышедший на подмостки до того, как в зале погас свет, громко оповещал публику и артистов о том, что ещё не время выходить. Он похож на режиссёра, готовящего явить на суд ближнему своему окружению новое творение. Герой нервничает, в силу молодости и влюблённости. Скоро на сцене появится доморощенная актриса Нина Заречная (Екатерина Балацкая), чьё талантливое восхождение на верхний ярус сцены вместе со зрителями увидят Ирина Николаевна Аркадина (Анастасия Матюнина) – мать Треплева, известная актриса, её брат Пётр Николаевич, дочь усадебного управляющего Маша (Ася Губкина) и беллетрист Борис Алексеевич Тригорин (Даниил Левин). И хотя персонажей в постановке задействовано больше, особый акцент в дальнейшем стоит сделать на этих нескольких героях.

Постепенно раскрывающаяся картина очень напоминает раёк, дивный ларчик, в котором матушка Треплева при каждом своём эффектном выходе пылает подобно жар-птице благодаря длинному ярко-красному наряду. Это же впечатление укрепляет сценография.

В постановке важно не только наблюдать действо, силясь разглядеть символы, но и слушать героев. Когда Заречная произносит написанный Треплевым монолог, она снимает первый смысловой покров с сюжета: «Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь. Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто не слышит... И вы, бледные огни, не слышите меня...».

Источник: vk.com/theater_diligence

Образы Нины и Ирины Николаевны во втором акте раскрывают две крайности артистического существования: желание славы и некоторый снобизм с примесью таланта, обратившийся в своеобразную манеру общения с людьми. Последнее хорошо видно во время диалога Аркадиной с управляющим в усадьбе отставным поручиком Ильёй Афанасьевичем Шамраевым (Артём Рыбин).

Разговор между Заречной и Тригориным не менее интересен: она начинающая актриса, мечтающая вырваться из отчего дома, а он писатель, познавший вкус умственного труда, безотчётного и безответного. Нина видит своё предназначение в том, чтобы всецело посвятить себя толпе, стать знаменитой. А Борис Алексеевич уже давно снял розовые очки и пишет свои произведения лишь потому, что не может иначе. И дело даже не в славе, нет. Его жизнь – непрерывное написание рассказов, повестей, романов, без надежды на понимание и подлинное признание. Бесконечное переживание, граничащее с безумием, от которого, увы, не скрыться в малых житейских радостях. И вот здесь отражается ещё одно противоречие творческого бытия как такового.

Театр в жизни

Следующий акт окончательно выводит действие из атмосферы светлых мезонинов, видов на вишнёво-яблоневые сады и пикников у озера: герои погружаются в полумрак комнат уставленных стульями, увешанных фотокарточками, пропахшими духом лекарств и алкоголя. За два года персонажи успели обрасти иными заботами, позабыть старые надежды. Однако страдания не унялись. Казалось бы, Константин Гаврилович и его любимая Заречная стали теми, кем хотели: он заделался литератором, а она взошла на театральные подмостки. Но стали ли они оба по-настоящему счастливы? О чём продолжают горевать две стреляные чайки?

Вечная усталость и непонимание любви – два патрона в чеховском ружье, которому, увы, суждено вновь выстрелить. Удивительно, но Нина, которая изначально кажется душой возвышенной, оказалась неспособной увидеть и осознать этот особый вид человеческой привязанности. Она отдала себя созданию безвольному и не умеющему любить. Тригорин же по воле драматурга подлинно любим Ириной Николаевной, женщиной, которая вопреки взбалмошному нраву способна ценить даже такого слабохарактерного героя своего романа.

Наблюдая за процессом внутреннего изменения действующих лиц, зритель убеждается в том, что у каждого одарённого человека свой уникальный диагноз.

Источник: vk.com/theater_diligence

На протяжении всего спектакля персонажи, подобно пернатым небесным странникам, ждут у моря погоды. При всём желании стать свободными они не в силах вырваться из глуши. Все они кричат о своём, но никто их не слышит. А потому в постановке стоит выделить героиню, которую смело можно назвать «чёрной чайкой». Это Маша, влюблённая в Константина Гавриловича и глубоко переживающая отсутствие взаимности от главного героя.

И вот в той точке, что соединяет все психологические линии ключевых персонажей, под звучание мелодий романсов Антон Павлович открывает зрителю ещё одну важную мысль – любое творчество должно быть исполнено любви. Любящий человек никогда не постареет, не будет бояться и не погрязнет в рутине, пытаясь отыскать некую исключительную форму. И именно любовь есть суть каждого творца, его дух, его тончайшая материя.

Если бы уровень страданий в этой постановке можно было бы измерять каким-нибудь фантастическим прибором, он непременно трещал бы и нагревался, едва стрелка достигала бы высшего значения на шкале. Потому, наверное, «Чайка» заслуженно носит статус шедевра русской литературы. При этом всех персонажей ученики Виктора Петрова воплотили идеально: без излишних эмоций и закулисной суеты. Актёры буквально жили на сцене, воплощая все тонкости характеров своих персонажей. Натуры последних дополнили костюмы, выполненные в эстетике творений Чехова.

Режиссёрский эксперимент, разделивший жизнь и театр одним антрактом, выполнен невероятно грамотно: все его элементы – от работы мастера по свету и выбора музыкального сопровождения до самого актёрского воплощения персонажей (вне зависимости от их положения в пьесе) – сочетались гармонично, не нарушая целостность постановки и её замысла. Даже вопреки тому, что большинство исполнителей ролей – студенты.

Выбор материала для спектакля, нацеленного на потенциальных абитуриентов, заслуживает отдельной похвалы. «Чайка» без прикрас иллюстрирует трудности, подстерегающие человека, сознательно связывающего свою жизнь с искусством: тернистая дорога в гору, у которой нет вершины, требует терпения, любви, самозабвения и жертв. Потому как невозможно стать гениальным художником, музыкантом, актёром или литератором, не отказавшись от частицы прежнего бытия и не покинув берег заколдованного омута.

Лишь махнув крылом на всё, тоскующая птица обретает волю.