Недавно кафедра «Журналистика» Тольяттинского государственного университета отметила двадцатилетие. Эта кафедра – не только часть структуры университета, но и целая система, в которой всё и все на своих местах. Прежде всего, речь о людях, опытных преподавателях, которые живут тем, о чём рассказывают. Среди них есть Добрый волшебник и Санта-Клаус – каких только прозвищ не давали студенты преподавателю кафедры «Журналистика» и режиссёру телевизионной редакции Молодёжного медиахолдинга «Есть talk!» Андрею Косову!.. В этот раз Андрей Алексеевич не по ту сторону объектива, а в фокусе внимания читателей. Он согласился рассказать о начале профессиональной биографии, зарождении тольяттинского телевидения и о том, чем занимается в ТГУ.

Всё начиналось с камеры

– Андрей Алексеевич, почему именно телевидение? Что в школьные годы повлияло на ваш выбор профессии?

– Отец подарил в первом классе фотоаппарат и чуть позже, в классе четвёртом, купил кинокамеру. Она, естественно, была любительская; тем не менее, мы с ним начали уже снимать, первое кино делать. А в пятом классе я разругался с отцом: он критически отозвался о моих фотографиях и сказал, что всё нужно делать качественно либо не делать вовсе. Я обиделся на него и сказал, что больше никогда не буду заниматься ни киносъёмкой, ни фотографией... На следующий день, когда мы помирились, он мне принёс профессиональные киноматериалы для того, чтобы проявлять фотоплёнки и киноплёнки, но уже с профессиональным качеством. Собственно говоря, с того времени всё и началось. Когда я уже понял, что мне нужно использовать профессиональную технику, пришёл в киностудию «Созвездие». Там всё и закрутилось.

– И не было сомнений, что хобби станет профессией?

– Можно и так сказать. К тому же мне хобби всегда очень помогало. Например, после десятого класса, когда я попал на военную службу, у меня было написано в документах о том, что я профессионально владею кинотехникой. Благодаря этому я стал оператором приборов внутри дивизионной части. Полёт ракеты снимался специальной кинокамерой, потом эти материалы проявлялись и расшифровывались. По полёту ракеты определяли её параметры, а в какой момент и что происходило с ракетой – вот этим всем занимался я. Обрабатывал данные с приборов и с кинокамер.

– На телевидение вы пришли работать в 1991 году. С чего всё началось?

– Когда я вернулся домой, «кино» – каким я его знал – на тот момент практически умерло. Появились более-менее компактные ТВ-камеры, с киноматериалами стало очень сложно. И вот тогда я случайно попал в телестудию, которая принадлежала акционерному обществу «Восточное кольцо». Меня привёл туда мой друг Валерий Бабич. В телестудии мы делали всё, что нам хотелось, и так, как виделось, – это было время экспериментов. Советское телевидение со своими двумя эфирными каналами уже ушло, а новое телевидение ещё не появилось. Одним словом, девяностые... Тогда в Тольятти было зарегистрировано около 13 телестудий. Мне повезло в жизни – я занимался и занимаюсь любимым делом, и за это ещё и деньги платят.

– Я слышала, что вы с редактором «Толк ТВ» Ириной Николаевной Евдокимовой чуть ли не полжизни проработали вместе. Как вы познакомились?

– Мы познакомились как раз таки в телестудии спецавтоцентра «Восточное кольцо». Мы снимали вместе первые программы: я был оператором, а Ирина – корреспондентом. Чуть позже, года через два, мы ушли оттуда. Затем, через пару месяцев, Ирина Николаевна позвонила мне и предложила работу оператором на телекомпании «ЛИК» в создававшейся тогда службе новостей. Запускали программу новостей мы практически вдвоём, и то, что это получилось, конечно, заслуга Ирины Евдокимовой. Первая программа новостей «News LIK» вышла в эфир 2 февраля 1993 года. А через полтора года мы с Ириной Николаевной создали продакшн-студию «Карт Бланш». Это была первая телестудия в Самарской области, открытая частным предпринимателем. Тогда Ирине Евдокимовой пришлось освоить ещё и работу бухгалтера. Мы снимали рекламу, заказные телепрограммы о городе для различных телекомпаний и информационные сюжеты. Но делали и свои программы – для души. Снимали и для телеканала «Самара».

– А пример какой-то вспоминается?

– Когда работали в мэрии Тольятти, мы снимали Грушинский фестиваль. О! Байки покатили... На Грушинской поляне, в тольяттинском лагере, нам выделили палатку, но то, что она стояла в низине, нам даже в голову не пришло. Ночью, как всегда в эти дни, прошёл дождь... По чистой случайности камеры (три штуки), нажитые непосильным трудом, штативы (три штуки), пульт и магнитофоны остались не тронутыми водой. А вот все шнуры коммутации и силовые кабели «утонули», буквально лежали в луже. До съёмки оставалось три часа... На поляне недалеко стояла армейская кухня, солдаты кормили всех гречневой кашей. К ним мы и обратились со странной просьбой – прогреть наши кабели в духовке. Успели, но миллиарды нервных клеток уже не восстановятся!!!

Вечный студент

– Насколько знаю, вы закончили вместе с Ириной Евдокимовой Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. Почему, уже имея такой большой опыт работы на телевидении, вы решили отправиться на учёбу?

– Мы с Ириной Николаевной учились, ещё когда работали на «ЛИКе», – ездили на курсы в Институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания. Там у нас ежедневно были лекции и походы на крупные телеканалы. Мы были на съёмках программы «Поле чудес», тогда её ещё вел Владислав Листьев. На записи программы Владимира Владимировича Познера «Тема», кстати, мы так удачно сели, что нас после ещё полгода по телевизору показывали! Потому что по технологии съёмки они отснимают зрителей отдельно, а потом это включают в программу.

А если говорить об академии, то спустя много лет мы уже понимали, как делается телевидение. Многое видели живьём, опыт уже был большой, собственных шишек много набили. Но ситуация была такова – требовалось всё уложить в голове. Нужна была теория, а ей учили только в двух-трёх вузах страны.

– Помните, как поступали в академию?

– Поступление было очень смешное (улыбается). Мы поехали в Санкт-Петербург специально зимой, чтобы подготовиться к весне и сдать вступительные экзамены. Приехали всего на два дня. В первый же день пошли в академию, на кафедру драматических искусств, где и учили именно режиссёров телевидения. Нам сказали: в этом году набора нет. А нам было ну очень надо! Надолго из Тольятти мы не могли уезжать – работа. Расстроились очень! И тогда в приёмной комиссии мы решили узнать, когда будет следующий набор. И там нам сказали, что на самом деле набор на курс есть, только он целевой, для одной телекомпании из одного города. И посоветовали обратиться туда, может быть, и нас возьмут... Мы, естественно, спросили, что же это за волшебный город такой и какая такая телекомпания. Я уже представил себе, как мы поедем непонятно куда и будем договариваться об обучении. Но когда нам сказали, что это телекомпания «ИКС», главный режиссёр телекомпании – Сергей Воробьёв, и город – Тольятти... Радости не было границ! Сергей пошёл нам навстречу с условием, что телекомпания платить за нас не будет, оплачивать обучение будем сами. И в результате мы начали учиться.

– И как удавалось совмещать учёбу с работой?

– Мы работали в пресс-центре мэрии Тольятти и два раза в год ездили на сессию. А между сессиями нужно было сделать ещё огромное количество работ по учёбе: снять и смонтировать монтаж аттракционов (отдельное направление в режиссуре), собрать сюжет, снять рекламу... Было очень интересно, но часто нам доставалось за то, что мы «всё знаем» (улыбается).

– Вы действительно уже тогда знали больше коллег?

– Обучение в академии театрального искусства дало очень много, это правда. Потому что пришло понимание тех вещей, которые были нащупаны ранее. Мы, когда работали, понимали, что «это» должно быть «как-то так». Но за теорией создания кино и телевизионных произведений стоит огромное количество знаний гениальных людей! Когда в академии разложили всё по полочкам – понимание пришло... Довелось же, извините, читать Эйзенштейна чуть ли не в оригинале, со всей коммунистической идеологией и всем прочим! Когда мастер расставляет акценты в каких-то местах, ты чётко понимаешь, что вот так, как он показывает, – правильно. На самом деле, это позволило лучше понимать некоторые стороны жизни – если можно так сказать, произошло их переосмысление.

– После окончания учёбы, в 2001 году, вы работали главным режиссёром и техническим директором телекомпании «Лада ТВ». Расскажите, что это было за время?

– Где-то год после окончания учёбы я не работал на телевидении. Ушёл работать в магазин «Экзотика» – разводить аквариумных рыбок и водоросли. У меня просто и дома были аквариумы, я всегда любил это дело. Через какое-то время Евгений Рабинович пригласил меня на встречу и предложил возродить телекомпанию «Лада ТВ». После того как ушли из жизни директор телекомпании Сергей Иванов и главный редактор Сергей Логинов, телекомпания сильно сдала, оставшись без руководства.

– А чем располагала телекомпания, когда вы пришли?

– Когда я пришёл в телекомпанию «Лада ТВ», там не выпускали практически ничего! Был эфир, где выходила в основном реклама. Своих программ у них было три. Было две камеры, два магнитофона и два монтажных компьютера. Журналистов в редакции не было. Мы с моей однокурсницей Татьяной Антощук запустили программу новостей. Сначала мы выходили один раз в неделю, после прихода в нашу команду Инги Веретенниковой стало проще, но мы по-прежнему делали четыре выпуска в месяц. И так продолжалось три месяца подряд. А потом нам поставили задачу – выходить в эфир каждый день. А это было практически нереально!

Сели, начали думать, где искать журналистов. У меня возникла идея, над которой директор Евгений Викторович сначала откровенно посмеялся. Я предложил пустить бегущую строку в прямом эфире с текстом: «Тем, кто хочет работать на телевидении, но не умеет, – приходите. Научим – будете работать». Но в результате Евгений Викторович ради смеха дал разрешение запустить бегущую строку в тот же день. На первую же встречу пришло около пятидесяти человек. Причем несколько человек хотели быть операторами, а остальные – журналистами. На вторую встречу, когда мы уже всем всё объяснили и рассказали, пришло двадцать пять человек. В результате осталось десять. И эти десять человек у нас так и работали. Я обучал операторов, помогал журналистам. За месяц мы вышли в прямой эфир.

– А кто редактировал выпуски?

– Сначала редактировали сами, позже на работу были приняты профессиональные журналисты, которые возглавили редакции. Редакций было три – информационная, редакция политических программ и публицистическая редакция. Главным редактором публицистических программ стала Ирина Николаевна Евдокимова и буквально с нуля создала её. А как мы запускали программу «Ладное утро»! Первые программы мы обкатывали месяц, поэтому я ровно месяц не спал по ночам. С утра, пока никого нет в редакции, мы в студии на три-четыре камеры записывали программу, два часа прямого эфира. Потом мы это оцифровывали, загоняли в компьютер для последующего монтажа, я уезжал домой. Вечером к восьми приезжал и начинал монтировать эту программу, а утром выпускал её в эфир, как будто бы это прямой эфир. И так вот было месяц – каждый день. А потом, когда уже все пообтёрлись и хотя бы немного начали понимать, что делать, сформировалась команда, мы стали выходить в прямой эфир. Так мы проработали некоторое время, но вскоре я ушёл по причинам, о которых знает только узкий круг людей. Позже телекомпания перестала существовать.

– Но вы же с нуля создавали телекомпанию...

– Я и те люди, которые пришли, с нуля по-честному создавали телекомпанию. Могу сказать, что это было делом моей жизни. Во-первых, мне это очень нравилось. И во-вторых, я не спал ночами, не жалел себя. Выходили на работу второго января – инженер Денис Володин и я. Тестировали оборудование, всё заново переподключали, протягивали кабели. Второго января! Идиоты! Люди в это время с семьёй сидят, пирожки и холодец прошлогодний доедают, а мы первое число встретили, поспали и второго – на работу. И так было несколько лет. Да, мы все праздники проводили на работе. Мне не стыдно сказать, что я сделал целую телекомпанию. Хотя прежнее руководство, конечно, другого мнения. С «Лада ТВ» я буквально ушёл в никуда, подрабатывал фотографией по городу. У меня был плёночный фотоаппарат, я делал рекламу. Так потихоньку за год я даже купил себе цифровой фотоаппарат.

Пора историй кафедральных

– Андрей Алексеевич, вы много лет были практиком, работали на телевидении, у вас есть образование режиссёра телевидения и театра. Как и почему вы начали преподавать?

– Всё началось, когда я работал на телекомпании «Лада ТВ». Меня попросили в качестве помощи прочитать лекцию о телекомпании в Волжском университете имени Татищева. После лекции ко мне подошла заведующая кафедрой и спросила, не хочу ли я преподавать технику и технологию телевидения. Я согласился, потому что мне показалось это интересным.

– А как вы оказались в ТГУ?

– Очень вовремя мы встретились с Ириной Николаевной. Она спросила, не хочу ли я преподавать в ТГУ. Я сначала отказался, но она меня уговорила поехать посмотреть, что там да как. Я не знаю, как она познакомилась с Натальей Степановной Ярыгиной, если честно, но именно к ней она меня и привезла. Мы приехали в корпус на улице Фрунзе, 2г. И Наталья Степановна уговорила меня преподавать. Пообещала стабильную зарплату, студию, что буду снимать, создавать... Я подумал: ну, раз будет техника (а она пообещала, что её купят) – значит, на ней можно будет показывать, обучать. Я тогда не знал, кто она такая! Всё, что обещала, выполнила! Можно сказать, она хитростью заманила меня в университет (улыбается).

– И вот вы начали работать в университете...

– Первые несколько лет я был просто приходящим преподавателем, читал лекции. И уже тогда зародилась идея телестудии. В корпусе на Фрунзе, 2г была студия. Конечно, это было маленькое помещение – метров десять квадратных, – в котором были парты и стол. На нём был компьютер, телевизор, аудиомагнитофон. Это даже не телестудия была, она называлась просто «студия». Там в основном записывали и монтировали звук. Так прошло несколько лет, а в 2005 году нам купили первую цифровую камеру, штатив, монтажную станцию и цифровой магнитофон. То есть прям комплект, на котором уже можно хоть что-то делать.

Была ещё одна причина, почему я согласился преподавать. Ректором тогда был Сергей Фёдорович Жилкин, а мы с ним давно были знакомы, я работал у него в пресс-центре мэрии, когда он был мэром города. Поэтому я знал, что с ним всё задуманное возможно!

– Получается, когда вы пришли работать на кафедру «Журналистика», не было программы обучения студентов телевизионному мастерству? Чем вы руководствовались, когда разрабатывали специализацию на кафедре?

– Нет, ну почему, программа была. «Редакторское мастерство» преподавала Ольга Зорина, «Фотодело» – Михаил Желтухин, «Операторское мастерство» – Борис Кислицин. А «Монтажа» и «Техники и технологии» не было, и фактически программу для этих предметов, да, я придумал сам. При составлении программы обучения я руководствовался логикой, опирался на профессиональный опыт, постоянно задумывался над тем, что нужно понимать людям, которые приходят в телекомпанию.

– Как у вас получилось структурировать такой большой пласт теоретической информации и жизненного опыта?

– Пласт информации, конечно, большой... Но я же никогда не читаю лекции студентам с листочка. Всё в голове, просто это нужно было упорядочить. Я и практикум по операторскому мастерству написал. Вот недавно, кстати, он мне попался на глаза, и я подумал: надо же, по нему можно сразу выходить на улицу и снимать!

Я вот считаю, когда журналист приходит куда-то в незнакомое место, в любую телекомпанию, он, можно сказать, поступает на первый курс университета. Первокурсников же всегда легко узнать в толпе: у них квадратные глаза, не знают, куда смотреть, хаотично передвигаются по коридорам и боятся открывающихся дверей. В телекомпанию впервые приходят примерно в таком же состоянии (улыбается). Нужно, чтобы человек, отучившийся на журналиста, чувствовал себя как рыба в воде – в любом СМИ.

– А чему прежде всего вы хотели научить студентов?

– Важно было научить исключительно пониманию процесса, который происходит на телевидении. Что за чем следует, почему так, а не иначе. На самом деле, в жизни бывают такие ситуации, на работе, съёмках, чего ни в одной книге не напишут. В учебниках же практически нет примеров, а если есть, они сглажены, без острых углов. Я никогда никому не говорил, что вас будут ждать на телевидении с распростёртыми объятиями, не пытался рассказывать сказки. Лишь учил и учу тому, что умею, и как есть на самом деле.

По моему мнению, любой журналист, работающий в компании с техническими средствами, должен понимать, как эта техника работает. Он должен знать технологии той же съёмки, того же монтажа. Почему? Это называется «смежные специальности». Если ты их не знаешь хотя бы чуть-чуть, ты никогда не станешь хорошим журналистом.

– Но ведь это довольно сложно...

– Нас с Ириной Николаевной однажды пригласили провести тренинг для одной телекомпании, не тольяттинской. Они набрали новых людей и никак не могли найти с ними контакт. Телекомпания – это же прежде всего взаимоотношения людей. Камера сама не снимает, ручка сама не пишет. И когда мы проводили тренинг, просто-напросто поменяли их местами: операторы писали стендапы, а журналисты снимали. И вот тут проявилось всё! Оператор не предполагал, что это такой тяжёлый труд – стендап писать, а журналист не думал даже, что камера – настолько сложное устройство. После этого тренинга они как-то стали понимать друг друга, работать вместе, сообща. Мы стараемся, чтобы и студенты приобретали подобный опыт, правда, не получается каждому выдать по штативу и камере.

Есть ещё один момент: вот у нас в ТГУ проводили этап конкурса «ТЭФИ», в зале сидели специалисты-телевизионщики, журналисты из разных городов со всей России, а ещё наши студенты-журналисты. И кто-то из академиков спросил: «А кто-нибудь знает, что такое эффект Кулешова?» И в зале были руки! Это были руки наших студентов! А вот люди, которые приехали на конкурс, работающие в телекомпаниях, руки не подняли...

– Как организовывался процесс обучения в самом начале? Какими были первые занятия?

– Сначала это были лекции. У нас ещё не было техники. Я рисовал, объяснял, показывал. Компьютеров, кстати, тогда тоже было очень мало. Кафедра тогда ещё только начала развиваться. А вот когда уже переехали с Фрунзе на Белорусскую, оборудовали 501-й кабинет... Мы записывали там первые программы, там же велись лекции. Вели мы их втроём: я, Ирина Николаевна и Любовь Константиновна Гапеева. Если я вёл лекцию, они сидели в маленькой аппаратной – и наоборот. Там же и монтировали.

– А сегодня как организована работа?

– Сейчас, к сожалению, мы делаем мало программ, в основном снимаем сюжеты. А раньше мы делали сборную программу с ведущими в студии. И практически весь курс приходил помогать со съёмочным процессом и просто понаблюдать за работой. Всё делали очень дружно. И студенты, которые проходили подобную практику, когда приезжали потом в Москву, Питер, влёгкую устраивались в телекомпании – и до сих пор многие там работают. Но лекции никто не отменял! Потому что вещи, которые можно получить на практике, невозможно объяснить во время самой этой практики. Например, лекции по теории монтажа впоследствии дают [студентам] возможность чувствовать себя во время съёмок более-менее спокойно и понимать, что ты делаешь.

Со временем изменилась форма практики. Раньше на кафедре «Журналистика» практику проходили в разных городских редакциях: кто-то шёл на «ВАЗ ТВ», кто-то ехал в Самару, кто-то устраивался в газету. Из-за этого возникал достаточно серьёзный разнобой в получаемых знаниях. Когда студенты возвращались с практики, мы их всегда расспрашивали, что да как. Мы разбирали, что было сделано правильно, а что нет. Но в какой-то момент местная телекомпания нам мягко отказала, так сказать. И мы решили, что запустим программу прохождения практики именно у нас, в телестудии. В то время был ещё специалитет, и журналистам направления «Телевидение» разрешили проходить практику в телестудии. Для нас как для преподавателей это был непростой эксперимент. Но мы смогли это сделать! Позже, когда создавался медиахолдинг «Есть talk!», эту систему внедрили для всех студентов, то есть все студенты сегодня проходят круглогодичную практику на всех платформах – на радио, телевидении, в газете и интернет-СМИ. Кстати, вот эта вот система сквозного прохождения практики у студентов-журналистов была придумана Ириной Николаевной и опробована ей ещё на телевизионщиках.

– А почему было трудно воплотить идею о сквозной практике в жизнь?

– Потому что этого никто не делал. Никто и сейчас, кроме специализированных вузов, не защищается творческими дипломными работами. У нас это было тогда поставлено на поток. И даже приезжали авторы тех учебников, по которым на кафедре учились и учатся, на защиты дипломов наших студентов, и один из них как-то сказал, что защита творческих дипломов – фишка тольяттинцев. Этот процесс дался нам кровью и потом, было сложно: не было стандартов, критериев оценки творческих работ, но мы это делали. Наши студенты проходили практику в нашей же телестудии, и они не стёкла мыли – они снимали, монтировали. И тот первый задел, что мы сделали в первые годы работы, лёг в основу создания медиахолдинга.

Университет – единство непохожих

– Андрей Алексеевич, по мнению большинства студентов, вы очень открытый человек и легко идёте на контакт с каждым. Правда, поговаривают, что до учёбы в Санкт-Петербурге вы были не таким. Так ли это?

– Да, до учёбы я был очень застенчивым, если не сказать скрытным, человеком. Открытым был только с друзьями. Дело в том, что я всегда был оператором и фотографом. То есть человек, который стоит за объективом, в принципе, не должен же высовываться. Он должен следить за тем, что происходит, он должен наблюдать, ловить момент, чем я всю жизнь и занимался, начиная с первого класса. Я, конечно, не был гениальным фотографом, но в восьмом классе, например, уже фотографировал за деньги.

А когда мы пришли в академию, мы прошли усечённую версию актёрской школы и полную версию не только телевизионной, но и театральной режиссуры. Да я и не знаю, что со мной произошло! Я вот считаю, что со мной ничего такого и не произошло! Каким был, таким и остался (улыбается).

– И всё же...

– Я всегда очень тихо говорил, потому что оператору не нужно громко говорить. И я никогда не высовывался из-за камеры, а тут пришлось! Там была смешная и грустная история. Я же ещё был старостой группы. Когда я пришёл на первое занятие по актёрскому мастерству, простудился: у меня воспалилась десна, ныл зуб, и я почти не мог говорить. Когда преподаватель меня спрашивала, я очень тихо отвечал. В какой-то момент она подошла, обхватила пальцами мою челюсть и сказала: «Надо говорить громко! Скажи „а-а-а“». Я думал, что прям там и умру! Но в итоге, незаметно для себя, каким-то чудом я стал громко говорить. Однако я не хотел бы никогда быть актёром, нет. Это не моё.

– Есть ли между студентами прошлых лет и современными различия, если смотреть в ретроспективе?

– Конечно, есть.

– А в какую сторону? В хорошую или плохую?

– Ни в коем случае! Ни в хорошую, ни в плохую. Вот мои наставники в академии театрального искусства – мастера курса Борис Иосифович Гершт и Анна Александровна Богуславская – всегда отвечали на наши вопросы о пришедших первокурсниках, что они не лучше и не хуже, вы [студенты] все разные. И тогда мы этого не понимали. Но сейчас, когда я стал преподавать, начал понимать, что, когда я знакомлюсь с новым первым курсом, они для меня ничуть не хуже и не лучше того курса, которому я преподаю сейчас. Вы – разные!

С общечеловеческой точки зрения и современные, и те первые курсы – одинаковые. Так же общаетесь, влюбляетесь. Здесь нельзя сравнивать, у каждого своя психология. В своё время Сенека же сказал: «Город – это единство непохожих». Вот если убрать «город» и поставить «университет», то «университет – это единство непохожих».

– Что вам нравится в преподавании больше всего?

– Говорить только о преподавании как таковом невозможно. Для меня преподавание равнозначно общению. И на самом-то деле, вы начинаете понимать только тогда, когда с вами начинают разговаривать обычным, простым языком. Я же ещё в какой-то степени провокатор – показываю вам, например, фильмы, которые вы сами в жизни точно не посмотрите. На некоторых, помню, это производило неизгладимое впечатление... Всё, что смотрим, обсуждаем, откладывается в подкорку. Я получаю от этого удовлетворение. Я люблю заставлять думать студентов не так, как все, поэтому так они уже вырастут другими людьми. Лучше, чем те, которые этого не знают. Зачастую их размышления наталкивают и меня на определённые мысли.

– Вы сказали, что работа на «Лада ТВ» была делом вашей жизни. На сегодняшний день вы работаете на кафедре «Журналистика» в ТГУ уже семнадцать лет, это довольно приличный срок. Как вы думаете, сильно ли на вас повлияла эта работа?

– По поводу «Лада ТВ» – да, я так считал. На тот момент это было так. Я и телестудию ТГУ считаю делом своей жизни. Хотя, возможно, что дело моей жизни должно было быть совершенно иное. Но я не жалею этих семнадцати лет. Потому что, на самом деле, я помню, как в самом начале мне говорили (даже некоторые проректоры!) на мои слова «вот когда у нас будет телестудия...»: «Этот опять про свою телестудию!» Да, в какой-то степени можно назвать занудством то, что я мечтал о телестудии. Потому что я считаю, что телестудия университету необходима, хотя бы только потому, что у него есть кафедра журналистики. Если вы готовите журналистов, нужно готовить из них профессионалов. И в результате у нас это стало получаться. Ну, по крайней мере, мне хочется в это верить.