Исполнительный директор АНО «Аиралаб Рус» Иван Петров: «Тольятти не так уж и страшен, как его малюют»

Насколько безопасен воздух, которым мы дышим? Полагаю, таким вопросом хотя бы раз задавался каждый житель Тольятти. Найти ответ любой желающий может, установив дома специальный датчик. Чтобы организовать у себя небольшую эколабораторию, достаточно обратиться в компанию «Аиралаб Рус». Её разработка отслеживает качество воздуха, собирая данные о состоянии важной для человека смеси газов. Информация со всех датчиков образует сеть гражданского мониторинга. Она появилась в городе четыре года назад по инициативе выпускника Тольяттинского государственного университета (ТГУ). С 2018 года сеть расширилась, датчиков, а, следовательно, и информации стало больше. Чем собранный массив данных может быть полезен обычным жителям Тольятти и как стать частью сети гражданского мониторинга, рассказывает исполнительный директор автономной некоммерческой организации «Аиралаб Рус» Иван Петров.

Ниже представлена полная расшифровка интервью – на случай, если читать вам удобнее, чем слушать.

– Иван, вы закончили Тольяттинский госуниверситет в 2006 году и несколько лет после окончания вуза работали по профессии – учителем истории. В четвёртой школе и в 63-й. Почему после нескольких лет работы вы решили кардинально поменять сферу деятельности и получить техническую специальность?

– Наверное, здесь про специальность некорректно говорить, это что-то в духе незакрытого гештальта. Наверное, мне изначально следовало получить техническую специальность, но в 90-е годы, когда мы учились в школе, это было не модно. Когда мы заканчивали школу и я выбирал, куда дальше пойти, варианта пойти на инженера у меня не было, о чём я сейчас искренне жалею. Глядя на ребят, которые занимаются в «Кванториум 63» (детский технопарк, где дети учатся по принципу проектного обучения: от теории к практике. – Прим. ред.) и творят невероятные вещи (один из примеров я расскажу чуть позже), я понимаю, что в подростковом возрасте сделал не самый верный вывод. С другой стороны, это привело меня к нестандартному сценарию, а нестандартные сценарии всегда более интересны. В итоге я получил гуманитарное образование по истории, работал по профессии, параллельно писал диссертацию по другой гуманитарной дисциплине – социологии.

В процессе этой работы вектор интересов смещался в сторону урбанистики, в сторону изучения города как механизма, как объекта. Это вылилось сначала в работу в администрации Тольятти, а потом мой технический аспект личности прорезался в теме инноваций. Работая в администрации, я был задействован в сопровождении инновационных проектов, и это меня со временем привело в наш технопарк «Жигулёвская долина», где я непосредственно занимался инновационными проектами, их описанием, помогал компаниям их формулировать. Там и зародилось моё сотрудничество с компанией «Аиралаб Рус», где неожиданностью для меня стало, в частности, то, что моё недотехническое мышление с моим избыточно гуманитарным образованием сошлись и дали синергию. Чистые технари, если с ними пообщаться, – это, как правило, замкнутые интроверты. Если мы говорим про айтишников (а мы, в первую очередь, айтишная компания), то это человек в балахоне, который сидит [работает], и главное – не трогать его вообще. Поэтому ожидать от него медиааактивности, работы с городским сообществом странно. И наоборот, если мы возьмём «чистого» гуманитария, погружать его в технические особенности айтишных проектов тоже сложно, гуманитарии не дадут мне соврать.

– Подтверждаю.

– Разбираться в технических заморочках для гуманитария – смерти подобно. И вот это моё диалектическое противоречие позволило создать мне некоторую ценность: я и как технарь могу с технарями разговаривать, и как гуманитарий могу разговаривать, переводя технически мудрёные понятия на бытовой человеческий язык.

– То есть перепрофилироваться из гуманитария в технаря вам было несложно? Потому что есть же стереотип, что условные гуманитарии и технари настолько по-разному устроены, что представители технических специальностей испытывают проблемы с гуманитарным знанием, а, например, журналисту в программирование вход и вовсе закрыт. У вас подобной проблемы с перепрофилированием не было?

– Конечно была. Я как учитель официально заявляю: кардинального различия между технарями и гуманитариями на самом деле не существует. Это стереотипы, которые человек усвоил, и ему действительно сложно перепрофилироваться. Но если жизнь заставит... Я знаю примеры, когда блогеры становились вполне неплохими дачниками и жили в деревне. Проблема мотивации, интересов... У меня вот такое необычное сочетание интересов обнаружилось.

– Как складывалась ваша гуманитарно-техническая образовательная траектория?

– Достаточно забавный процесс, который запланировать именно в таком виде просто невозможно. Я с самого начала искренне считал, что техническое образование лучше, чем гуманитарное, и на своих лекциях о профессиях будущего, об образовательных траекториях всегда говорил, что быть только технарём или только гуманитарием – это здорово, но в целом проигрышно. Круто, когда у тебя сочетание из технического и гуманитарного [образования]. Ирония в том, что сам я этому правилу так и не смог соответствовать. Каждый раз, когда я собирался с духом, [говорил себе]: «Следующее образование я буду получать точно техническое», жизнь ставила меня в ситуацию, когда вот конкретно сейчас нужно было подтягивать именно «гуманитарку».

В целом работать учителем истории мне нравилось, но из-за диссертации, из-за того, что школа – это место, в котором дети мешают учителям заполнять отчёты, я учительскую карьеру отодвинул и пошёл в направлении своей диссертации. Она затрагивала урбанистические вопросы.

– А как именно тема звучала?

– Я писал диссертацию по стратегическому планированию Тольятти. С этой диссертацией я попал в департамент экономического развития администрации Тольятти, и там мне по формальному признаку нужно было получить второе гуманитарное образование – уже по госуправлению. Я воспринимал это как отсрочку от своей цели: «Сейчас нужно получить это формальное образование, а дальше я уже делом займусь».

Сейчас у меня три гуманитарных образования: учитель истории, недокандидат наук по социологии (осталась только формальность – защитить диссертацию, которая уже написана), госуправление.

Когда я занял должность руководителя IT-компании, казалось бы, нужно [было] погрузиться в тему айти, потому что, по сути, мой функционал – это руководитель проекта, и мне нужно погружаться в техническую сторону программирования, но жизнь показывает, что в программировании ребята в компании и без меня разбираются. На достаточном уровне разговаривать с ними я вполне в состоянии. Мне опять нужно погружаться в вопрос, как это координировать, как стыковать с городскими задачами. Это опять «гуманитарка».

– Свою руководящую должность в IT-компании – должность исполнительного директора «Аиралаб Рус» – вы занимается уже три года. Под вашим руководством команда развивает проекты в области блокчейна, робототехники и экологии. Один из ваших экоориентированных проектов – создание сети независимых датчиков качества воздуха. Иван, как возникла эта инициатива?

– Задача нашей НКО не столько в разработке IT-составляющей (она разрабатывается нашей стержневой командой), сколько в поиске кейсов. Основная разработка нашей стержневой команды – решение для фабрик будущего, для экономики роботов. Технология, которую мы разрабатываем, если совсем утрировать, нужна для взаимодействия роботизированных фабрик. Понятно, что сейчас в мире негде в чистом виде применить эту технологию. Такие фабрики уже есть, но взаимодействие между ними пока происходит в ручном режиме. Надо где-то [эту технологию] отрабатывать. Надо искать может и небольшие, но такие истории, в которых интересно применить эту механику. Мы поняли, что экология очень похожа по проблематике на то, что мы формулируем как проблему взаимодействия фабрик. В первую очередь это вопрос доверия. Между юридическими лицами, между людьми.

В экологии тоже есть проблема доверия. Наверняка вы все видели, что когда происходит какой-то неприятный экологический феномен, люди начинают возмущаться, администрация [города] им говорит: «Мы проверили, всё в порядке – это вовсе не предприятия выбрасывают». На что общество говорит: «А мы не верим!» И это не означает, что администрация обманывает, что предприятия были в тот момент виновниками той или иной проблемы. Но недоверие само по себе является проблемой для властей.

Экологических волнений в России года с 2018-го реально много, и это стало проблемой. Мы это увидели и подумали: «Ага, если есть какая-то информация, которая, может быть, и достоверна, но ей по ряду причин не доверяют, то это очень похоже на то, что можем сделать мы». Автоматизированная запись данных с оборудования, сохранение в распределённых реестрах – технология блокчейн. Это технология, на которой построена криптовалюта, но сама технология гораздо глубже. Она обеспечивает неподдельность информации, однажды сохранённой в базе данных, что нам и нужно в данном кейсе. Оборудование замерило какие-то показатели, записало их, человек в этом процессе не задействован – удалить информацию из базы данных нельзя. Появляется доверие к информации. Это ровно то, что делает наша технология. И мы начали разворачивать в Тольятти сеть гражданского мониторинга – датчики собирают информацию со всей площади города. Да, датчики в нашем проекте предельно дешёвые, даже по нынешним ценам один такой датчик можно собрать за пять тысяч рублей. Он принадлежит к оборудованию, которое не претендует на сертификацию, на точность данных... Но при этом – представьте – у нас множество (не одна сотня!) источников данных. Каждый из них в отдельности может быть не очень точным, но мы можем эти данные обобщить, вывести некие средние значения, отсечь откровенные фейки и работать с теми данными, которые более-менее правдоподобны. И от сети из плохих дешёвых датчиков можем получать данные не менее достоверные, чем от оборудования профессионального уровня. В мире и раньше пытались сделать что-то подобное, мы тут Америку не открыли, но из того, что мы знаем, никто ещё не сделал из этого элемент, встраиваемый в профессиональную систему мониторинга. Нашу сеть можно использовать для нужд госмониторинга, именно потому что наша сеть поддаётся матанализу, эти данные можно обобщать. Наши данные имеют ценность.

– В Тольятти уже существуют стационарные посты Росгидрометцентра. Кроме того, по улицам ездит передвижная эколаборатория. Иван, зачем при такой экоконкуренции нужна ещё и сеть гражданского мониторинга?

– Это очень интересная история. Я очень уважительно отношусь к российским системам госмониторинга, на мировом уровне это система хороша. Стран, в которых подобные системы работают лучше, чем в России, не так много. Тем не менее ей тоже есть куда развиваться. Для сравнения: в Тольятти находится восемь станций Росгидрометцентра, которые делают замеры три-четыре раза в день. Они делают очень профессиональные, очень точные, корректные, правильные по методике измерения. Но суммарно этих измерений меньше тридцати в день, то есть вы получаете очень точные данные, но...

– ...Этих данных недостаточно для обобщения.

– Скажем так, официальные органы не соглашаются, что этого недостаточно, но общественное мнение возражает, обществу недостаточно. Они не понимают, почему на две трети населения города расположено две станции из восьми, оставшиеся шесть разбросаны по остальной территории города. Да, это соответствует расселению 1960-х годов, но с тех пор очень многое изменилось: площадь расселения, состав выбросов... Всё изменилось.

И вот смотрите: у нас есть тридцать измерений в сутки – качественных, профессиональных, но их всего тридцать. Они замеряют несколько видов газов, пыль, температуру, влажность, но всего по восьми точкам. Увидеть динамику, тенденции внутри суток, если вообще возможно, то очень тяжело. А что сделали мы? Мы развернули сеть, которая покрывает весь город, в которой сейчас уже четыре десятка точек, и мы работаем над расширением. Они снимают данные ежеминутно, круглосуточно.

– У вас на сайте написано, что каждые пятнадцать секунд обновляются данные.

– У самого датчика настраиваемый период обновления. Пятнадцать секунд – это то, что датчик может выдавать, но это избыточно, мы настраиваем [обновление] примерно раз в две-три минуты. И всё равно, мне кажется, это избыточно.

Суть в том, что на данный момент эта сеть мониторинга отслеживает всего один параметр – микронную пыль (чуть позднее я скажу, почему именно она вызывает интерес). Всего один параметр, но суммарно по суткам сеть на той же площади, что и восемь станций госмониторинга, выдаёт свыше десяти тысяч измерений.

Когда идёт какой-то выброс из промзоны, его видно на карте, видно его движение. Сначала всплеск возникает в датчиках, близких к промзоне, и за час-полтора докатывается до дальних, до шестого квартала [Автозаводского района], например. Это можно увидеть на карте. Датчики госмониторинга, которые делают замеры три раза в день, эту динамику показать не в состоянии. Мы видим момент, когда начался всплеск, откуда он шёл, как распространялся, как это зависит от направления ветра, как это связано с уровнем влажности.

– И передвижная эколаборатория тоже, естественно, не может кататься...

– Она должна реагировать на сигналы. А откуда она эти сигналы возьмёт? Вот в чём вопрос. Сейчас она ездит по звонкам жителей. Представляете, произошёл выброс, он дошёл до такой концентрации, когда его уже могут почувствовать люди. Люди потратили время на то, чтобы сообразить, что не так, найти телефон и позвонить по какому-нибудь из номеров, и сигнал передаётся в какой-либо из госорганов. У нас в Тольятти их пять, которые официально принимают эти жалобы. Казалось бы – всё, мы молодцы, сигнал отправили. Но там-то он попал в печатный журнал, который просто лежит. И если в этом журнале не вал заявок (в течение пятнадцати минут десять новых звонков), то никто не будет в приоритетном порядке каждое сообщение передавать по цепочке дальше. Получается, что вы позвонили, сигнал отправили, а он до адресата не дошёл. Как мобильной лаборатории в принципе выезжать на эти жалобы? Она ждёт огромного вала жалоб, тогда сигнал до мобильной лаборатории доходит. При всём профессионализме мобильной лаборатории у неё огромный пробел в сигнале. Это не проблема лаборатории, это проблема системы.

Эта точка преломления позволяет нам говорить не об альтернативном экомониторинге, не о том, что наша система лучше, чем госмониторинг, что наша система его как-то заменяет. Ни в коем случае. Мы говорим о том, что она её дополняет. Мы собираем данные, которые официальная система мониторинга не собирает, и эти данные не бесполезны. Они уже приносят пользу.

За прошлый год мы обнаружили, что наши датчики показывали очень синхронную картину выбросов более чем в половине всех случаев НМУ (неблагоприятных метеоусловий. – Прим. ред.), когда воздух не очищается сам. Несколько раз мы сами вызывали мобильную лабораторию с просьбой перепроверить наши результаты, и корреляция между тем, что замерили они, и тем, что показали мы, присутствует. Мы хотим убрать эту проблему профессионального мышления, психологическое ограничение госсистемы. И мы над этим работаем. Мы, кстати, будем обсуждать эту тему на нашей конференции. В мае мы проведём в Тольятти всероссийскую конференцию по экологии, где будут затрагиваться различные темы: от мониторинга воздуха до электромобилей. У нас будет трансляция, так что кто захочет – присоединяйтесь.

– Трансляцию в группе «Аиралаб Рус» во «ВКонтакте» можно будет посмотреть?

– Да, все анонсы будем публиковать.

– В общем, все подписывайтесь на группу «Аиралаб Рус» во «ВКонтакте» и следите за обновлениями.

– Это в первую очередь.

– Возвращаясь к датчикам. Вы сказали, что датчики Росгидрометцентра непропорционально разбросаны, поэтому не дают адекватную картину. А как вы решаете, где именно разместить свои датчики?

– Сначала мы достигали просто равномерного покрытия по городу, старались не ставить датчики рядом (ресурс ограничен, а есть желание охватить больше территории), искали желающих именно с позиций: «Вот здесь у нас ещё [датчика] не было», «Вот эта компания хочет нам помочь», «Человек хочет поставить у себя на балконе, но рядом у нас уже есть, поэтому пока притормозим».

На данный момент покрытия города в целом мы достигли, у нас есть несколько датчиков в Центральном районе, несколько в Комсомольском районе, достаточно много в Автозаводском районе. Сейчас мы двигаемся в сторону массовизации. Мы готовы поставить датчики где угодно, потому что это будет дублирование, которое полезно для big data.

Кстати, если кто-то из слушающих заинтересован, у нас есть возможность поставить датчики у вас в квартире за наш счёт, если вы готовы интересоваться темой. Образовательный аспект для нас тоже очень важен. Если вам интересно, можете с нами связаться, сказать: «Моя квартира находится по такому-то адресу, я бы хотел поставить у себя за окном такой датчик». Обращайтесь к нам, мы, может быть, десятку человек сможем в ближайшее время поставить эти датчики из своих запасов. А вы будете смотреть за состоянием воздуха прямо в вашем дворе.

– Полностью бесплатно установите?

– Да. Пока мы развиваем этот проект как академический, исследовательский.

– И если у кого-то из слушателей сейчас возникло желание стать частью сети гражданского мониторинга, что ему нужно сделать, как связаться?

– Наша группа «ВКонтакте», телеграм, на сайте указан мой сотовый. Любой удобный для вас способ связи находите и говорите: «Я хочу». И мы с вами начинаем работать.

Почему это может быть здорово для вас? Во-первых, если вам в принципе интересна тема того, чем вы дышите, то, поставив этот датчик за окном, вы начнёте видеть какую-то динамику: сейчас он светится красным, а вроде бы ничем не пахнет. Потом график начинает «скакать», ты видишь – в воздухе действительно какая-то взвесь. Это исследовательский процесс. Практически как в школе, помните, был дневник наблюдений за погодой. Только здесь этот процесс устроен аппаратно. Вы сможете с помощью несложного гаджета наблюдать динамику параметров воздуха, которым дышите. Это позволит вам задавать вопросы самому себе, размышлять, разбираться. И мы видим, что люди, которые присоединились к проекту, начинают не на бытовом, а на полупрофессиональном уровне использовать термины, связанные с экологией. Люди уже понимают, что такое НМУ. Для обывателя, даже если это расшифровать – неблагоприятные метеоусловия, – что это значит? Непонятно. А между тем НМУ – это вполне юридическое понятие с конкретными характеристиками. Люди, которые с этими датчиками «играются», следят за ними, начинают разбираться, начинают понимать, что воздушные массы неоднородны. Это образовательный процесс. Поставив такой датчик, вы будете инвестировать в своё образование, как бы это пафосно ни звучало. А для любителей DIY (англ. DIY – do it yourtself – вид деятельности, при котором люди самостоятельно производят какие-либо изделия для собственного использования. – Прим. ред.) могу уточнить, что этот датчик можно собрать полностью своими руками. Мы можем предоставить, например, не датчик в сборе, а компоненты для его сборки и инструкцию. Самостоятельная сборка – это определённый квест, который [по силам] даже для людей с базовыми IT-компетенциями. Даже студенты вполне могут с этим справиться. С этим справляются школьники из «Кванториум 63». Это интересно само по себе. Приглашаю попробовать, обращайтесь к нам, мы с радостью предоставим вам датчики из наших запасов и – welcome совместно мониторить воздух!

– А какая практическая польза для конкретного человека от того, что он установил у себя этот датчик? Помимо академического интереса.

– Вопрос практической пользы возвращает нас к вопросу, что же такое пыль, которую наши датчики замеряют. Они не отслеживают сложные химические соединения, газы. Они отслеживают микронную пыль. Микронная пыль – это не то же самое, что поднимается в воздух, когда по сельской дороге проезжает машина, там пыль обычная, которая сама по себе неприятна, но безвредна. Микронная же пыль – это, как правило, продукт сгорания органики в промышленности или в ДВС (двигатель внутреннего сгорания. – Прим. ред.). Это продукт достаточно интенсивной обработки дорожной пыли (нужно очень интенсивно кататься по ней, чтобы разбить её до микронного размера), это пыль, которая способна проникать через альвеолы лёгких в кровь, накапливаться и отлагаться там в виде бляшек. Она способна наносить огромный вред здоровью человека. Мы её носом не чувствуем. Носом мы чувствуем обычную дорожную пыль, но она застревает в носу и никакого вреда не наносит. Микронная же пыль проникает глубоко в лёгкие, потом через сосуды проникает в кровь, растекается в сосудах по всему телу, где-нибудь застревает, формирует бляшки. Если вы видите, что на датчике на карте горит красный индикатор, в этот момент лучше не выходить во двор с ребёнком гулять или с собакой. Вы же обычно выходите, чтобы здоровье поправить, а там в такие моменты вообще ни разу не про здоровье. Понаблюдав картину месяц-другой, вы начинаете видеть закономерности, характерные именно для вашего двора. Вот я знаю, что в моём дворе постоянно дует ветер. Это очень неприятно с точки зрения прогулок, но зато там практически не зашкаливают параметры пыли, двор продувается. Пока я не начал следить за датчиком в своём дворе, я думал, что это плохо. Теперь я так не думаю.

– То есть датчик в первую очередь фиксирует выбросы с химических производств и выхлопные газы автомобилей.

– Можно и так сказать. А разделить выбросы с производств, газы автомобилей и какое-то природное явление можно как раз по картине того, как это по городу протекает.

Пример из наших наблюдений. Если выброс относится к промзоне, то источник на карте виден, видно, как он движется по городу (по направлению ветра). Если источник имеет местный характер, например, автомобильный, то мы видим, что всплеск в районе присутствует, но либо вообще не двигается, либо двигается, но в других кварталах не поддерживается. То есть это единичные всплески. А если это природное явление, то датчики начинают зашкаливать по всему городу одновременно. Это три основные картины, которые мы за полгода наблюдали, и они очень хорошо показывают источник.

– А если поподробнее – как человеку считывать и интерпретировать собираемые устройством данные? Нужно на ваш сайт зайти, открыть карту и взаимодействовать с ней, я правильно понимаю?

– Да, датчик связывается с вашим домашним вайфай-роутером и отправляет данные в распределённый реестр. Есть мини-сервера, которые «слушают» эфир, собирают информацию со всех датчиков и отправляют в некое распределённое хранилище. И карта, которая на нашем сайте расположена, получает данные уже из этого хранилища в онлайн-формате. Если на эту карту зайти – интересная особенность – она открывается пустой. Первые полминуты она совершенна пустая. Это характерный признак нашего не классического серверного решения, когда автоматически открывается карта с предварительно сохранёнными данными за последний час, например. Здесь же идёт непосредственный поток данных от оборудования: ты открываешь карту – и она в этот момент начинает «слушать» эфир. Спустя полминуты-минуту карта набивается «точками» – сигналами, которые были отправлены в этот момент. Ты видишь на карте все точки и их данные, видна картина в целом. Можно настроить, чтобы карта открывалась по геометке и сразу было видно только свой двор.

– Я потыкал вчера эту карту – и не совсем понятно, на что обращать внимание, как понять, что всё хорошо или всё плохо?

– Мы ввели цветовую индикацию, чтобы повысить интуитивность, но да, замечание совершенно справедливое. Проект изначально был исследовательским, академическим, а не юзерским. Его юзабилити хромает, я не скрываю. Мы над этим работаем, и в ближайший месяц-два у нас будет обновление, которое, я надеюсь, улучшит юзабилити. Но по большому счёту – просто открыть карту и смотреть на цвет точек уже достаточно. А дальше можно методом научного тыка, нажимая на ту или иную точку, заметить, что «вываливается» график, в нём есть обозначение пыли, температуры, видна динамика. Там же можно «выгрузить» всю историю наблюдений за полгода и дальше, но пока это тоже не очень интуитивно, в ближайшее время будем исправлять.

– В общем, главное, на что надо обращать внимание простому человеку, – это индикация. Горит зелёным – всё хорошо, горит красным – плохо. Вот вы эти данные собираете – и что дальше? Они как-то анализируются?

– Да, у нас есть партнёрское соглашение с командой, которая занимается анализом экологических данных. Сами мы не экологи, не узурпируем эту роль, я хоть и поднатаскался, но не претендую на понимание происходящего. Анализировать эти данные взялась команда людей, которые в экологии более-менее разбираются. Также мы постоянно предлагаем эти данные анализировать профессиональным командам. За последние полгода такого партнёрства мы как раз обнаружили, что датчики не показывают случайные числа. Один из упрёков, который мы слушали на старте проекта, заключался в следующем (измерительный орган этого датчика тогда стоил тысячу рублей): «Ну что эта штука может измерить? Она же просто рандомные числа выдаёт». Когда мы свою сеть разворачивали, увидели интересную картину: датчики, расположенные в километрах друг от друга, показывают близкие цифры и в абсолютных, и в относительных числах. Они реагируют на события, на какие-то всплески, которые протекают по городу. По ним можно видеть динамику, минимальный уровень примерно одинаковый на всех датчиках. При всей скромности их бюджета они не показывают рандомные числа, а выдают вполне корректную информацию.

– Какие выводы вы с коллегами-экологами за время существования проекта можете сделать относительно экологической обстановки в городе?

– Выводы обнадёживающие. Мы не увидели тотального коллапса. Если обобщить, то наша система не вступает в яркое противоречие с данными муниципалитета. Мы и не ставили задачу оспорить их данные, но это некий аудит с третьей стороны. То есть мы косвенно во многом подтверждаем данные муниципалитета (есть отдельные расхождения, есть моменты, когда у нас данные зашкаливают, а администрация говорит, что всё нормально; эти моменты мы прорабатываем). В статистическом же большинстве ситуаций данные нашей системы не противоречат, а уточняют данные официального мониторинга.

Мы видим, что уровень загрязнённости города (по крайней мере, сейчас) небольшой. С оговоркой, что мы живём в одном из крупнейших промышленных городов нашей страны. Но сейчас и воняет меньше, по сравнению с 2018 годом, когда все эти волнения только начинались. Сейчас жалобы на качество воздуха объективно менее частые (и это видно по соцсетям), чем это было в 2018 году, и наша система это наблюдает. Как житель города, как отец двоих детей, я вижу и понимаю, что в этом городе не так уж и страшно, как малюют. Именно воздух здесь вполне на уровне.

Само собой, в Карелии воздух лучше (у нас был там эксперимент, мы разворачивали сеть датчиков), но никто и не сомневается, что там хороший чистый воздух. Да, в Тольятти не как в Карелии, но у нас есть «веточки» в других городах, мы смотрим, и у нас в принципе не хуже, чем в Москве. А Москва – ни разу не промышленный город, там много автомобилей, плохо с продуваемостью, есть на что жаловаться. Но в целом, если сравнивать Тольятти и Москву, у нас [ситуация] вполне на уровне, и это обнадёживает. Это хороший сигнал.

– Вы сказали про Карелию... Насколько я понимаю, ваша сеть датчиков простирается не только за пределы города, но и страны?

– Датчики в других странах у нас тоже присутствуют. Не потому, что мы делаем экспансию проекта, а потому, что проект, который мы реализуем, является частью международного проекта. Вот сейчас у нас будет «ветка» на Кипре, потому что там есть команда, которая делает примерно то же самое.

Тут важный момент, который надо было оговорить ближе к началу дискуссии. Мы не замыкаемся на датчиках пыли, это был пилот, это был наш старт. Мы создали ресурс, который собирает данные с датчиков, мы создали пилотную сеть датчиков, чтобы отработать механики взаимодействия... Но мы будем расширять функционал, будем получать данные от профессионального оборудования. В Тольятти уже закуплен профессиональный газоанализатор, данные с которого также будут попадать на нашу карту. Мы будем получать данные от эковолонтёров. У нас в городе есть несколько полупрофессиональных общественных экологических инспекторов (это вполне официальная формулировка), эти люди будут нам на карту отправлять сигналы, например, о несанкционированных свалках, о том, что на озёрах (Васильевских, в частности) замор рыбы... Это тоже экологические сигналы.

Также у нас несколько лет назад был проект с ТГУ по строительству плавающего дрона – автономная лодка, которая несёт на борту датчики, измеряющие уровень загрязнения воды. При том, что этот проект сложнее, чем мониторинг воздуха, он тоже двигается. У нас в Питере сейчас несколько таких дронов в рамках научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ ездит. Есть грант отдельный, он касается систем управления флотом дронов (так называемым роем). Есть у нашего проекта с ТГУ и несколько экспериментальных ответвлений за границей. Проект объективно крутой. Сейчас у нас есть несколько запросов на его масштабирование – тоже с точки зрения скорее исследовательской, чем промышленного производства.

То есть карта, про которую мы с вами всё это время говорили, – она не про мониторинг отдельно взятого воздуха по отдельно взятому параметру. Это избыточно, как градусником гвозди забивать – технически возможно, но крайне непроизводительно. Этот ресурс мы сделали как прототип и будем активно его сейчас развивать. У него будет много разных источников данных, это будет агрегатор. Мы это позиционируем как общественный экологический атлас, где будет много разных экологических данных.

Мы будем этот проект масштабировать в различных городах. Атлас будет пополняться не только вширь, но и вглубь.


– Вы уже упомянули проект, который вместе с ТГУ реализовывали в 2018 году. Совместно с командой студентов ТГУ Togliatti Solar Team вы создали дрон, который может замерять уровень загрязнения водоёмов (кстати, работающий на солнечных батареях, то есть максимально экологичный). А какие-то новые проекты с Тольяттинским госуниверситетом планируете?

– Последнее время мы много работали с «Кванториумом». Я в начале беседы заикнулся о крутом проекте, который реализовал один «кванторианец». Там ребята по нашему техзаданию делают очень интересный проект. Я уже упомянул, что в Тольятти есть пять номеров, на которые нужно звонить, чтобы сообщить о плохом запахе. Эти номера передают информацию крайне медленно, могут и вообще не передать или передать в течение часа, суток. Это неприемлемо для оперативного реагирования тольяттинской же мобильной лаборатории. Мы предположили, что можно создать голосового чат-бота. Элементарный пример – «Алиса» (голосовой помощник компании «Яндекс». – Прим. ред.). Все же знают, что «Алисе» можно устно задать вопрос, она его поймёт и попытается на него искренне ответить. На этом движке можно делать прикладные решения. Мы предложили ребятам из «Кванториума» создать голосового бота, который сможет распознавать речь и автоматически записывать, какая поступила жалоба и с какого адреса.

И парень – восьмиклассник! – Егор Маркачёв за несколько месяцев написал такого бота. Сейчас у «Алисы» есть навык «Сообщить о выбросах». Можно сказать ей: «Алиса, включи навык „Сообщить о выбросах“», и она ответит: «Да, что вы хотите сообщить?». Вы можете прям поэкспериментировать.

– То есть уже всё работает?

– В Тольятти точно работает. Знаю, что в других городах это может не сработать. Написал бота восьмиклассник, и сейчас с нашей технической и консультационной помощью он делает виртуальную АТС (автоматическая телефонная станция. – Прим. ред.) с этим голосовым ботом, чтобы мы предложили администрации Тольятти сделать переадресацию с этих пяти номеров на один голосовой бот. Представляете, как круто будет, когда любой житель может позвонить сказать, что воздух прям воняет. Оператор его переводит на номер виртуальной АТС, где голосовой бот узнаёт адрес, суть жалобы, записывает в базу данных – и это видно сразу, буквально как только вы положили трубку. Чуть позже на нашей карте может появиться точка с жалобой и кратким описанием, которое вы дали. Технологически это не проблема уже давно, но сделать это взрослые дяди и тёти почему-то не могли. Делает это сейчас восьмиклассник, и вот это очень круто!

Это некое окно нашего взаимодействия с ТГУ. «Кванториум 63» – это место, где школьники занимаются технологическими разработками. По сути, это Дом пионеров. В развитие проекта, который мы делали с ТГУ, мы поддержали один проект, в котором ребята делали маленького плавающего дрона для сбора мусора с поверхности воды. Сейчас у нас есть актуальный запрос, который мы будем обсуждать в том числе и с ТГУ, – о масштабировании, о реальном сборе плавающих загрязнителей в водоёмах в режиме самоуправления – беспилотный рой, который будет собирать мусор. Это тоже не конкретный заказ, это некий НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. – Прим. ред.), но это то, в чём мы сейчас рассчитываем на помощь ТГУ. Плюс у нас есть актуальный запрос на воспроизводство дрона, который мы делали с Togliatti Solar Team. Этот вопрос тоже надо обсуждать, и как минимум на инжиниринг со стороны Тольяттинского госуниверситета я искренне рассчитываю.

Исполнительный директор АНО «Аиралаб Рус» Иван Петров: «Тольятти не так уж и страшен, как его малюют»
Просмотров: 1112
Читайте также:
Поделиться с друзьями
Назад к списку статей