Телевидение уже на протяжении нескольких десятилетий держит планку одного из самых распространённых средств массовой информации: многие по-прежнему смотрят телевизор. Однако если и глядеть на голубой экран, то не только ради новостей или просто яркой картинки. Особый интерес у зрителей вызывают ведущие любимых программ, ведь именно они владеют вниманием аудитории, используя для этого свет, звук и картинку. К числу таких людей относится и Денис Капля – ведущий телеканала «Тольятти 24», «лицо» телепроектов «Сделано в Тольятти», «Подробнее» и «Мой Тольятти». В интервью корреспонденту Молодёжного медиахолдинга «Есть talk!» Ульяне Колмогоровой Денис рассказал об участии в Студенческой весне, путешествиях и взаимосвязи двух великих культур.

Телеведущий – универсальный боец

– Вы рассказывали, что попали на телевидение по воле случая и имеете вообще другую специальность. А хотелось бы вам (чисто гипотетически) побывать на месте журналиста с профильным образованием?

– На самом деле, несмотря на то, что я работаю в основном ведущим, в журналистской среде я наблюдаю такую тенденцию: никому не нужны просто говорящие головы, как бы хорошо они ни выглядели в кадре и как бы хорошо они ни говорили. И поэтому сегодня телеведущий – это универсальный боец: он должен не только уметь хорошо говорить на камеру, но и писать тексты, понимать основы монтажа (чтобы пойти к монтажёру и сказать о том, что он хочет видеть). Современный ведущий – это и журналист, и режиссёр. Поэтому в роли журналиста я себя реализовываю и расту, за что спасибо моим коллегам-журналистам, которые получили профильное образование. Благодаря им я учусь и даже прошёл курсы повышения квалификации. Теперь у меня есть диплом, в котором указано, что я «Телерадиоведущий. Журналист».

– Тогда попробуйте выделить три табу для телеведущего.

– Во-первых, речь должна быть цензурной. Потому что, как я уже говорил ранее, телевидение как средство массовой информации должно нести просвещение (в этом плане мне очень нравятся программы, которые я веду). И потому надо вести себя подобающе. Во-вторых, так как телевидение – это, в первую очередь, картинка, ведущий должен быть опрятным. Нельзя выйти в прямой эфир (или даже если это просто запись) с растрёпанной головой или нелепо одетым. Потому что мы должны уважать зрителя, ему должно быть приятно на нас смотреть. И в-третьих – нельзя волноваться. Потому что волнение считывается. Само волнение – это нормально, но нельзя допускать, чтобы оно тебя захлёстывало. Надо уметь совладать с собой и своими эмоциями. Ведущий, конечно, может вначале немного поволноваться, но потом ему нужно влиться в ситуацию, стать более уверенным. Если ведущий уверен, он удачно проведёт программу и зритель ему поверит. Теперь можно обобщить: нельзя быть неопрятным в кадре, нельзя ругаться и нельзя волноваться.

– Насчёт речи. В беседе с вами часто можно услышать оборот «то что». Не мешает ли он вам в работе?

– Это паразит, но он мне не мешает. Это сейчас у меня идёт, скажем так, живая речь, поэтому такие слова присутствуют. «То что», «едва ли» (такое слово у меня ещё есть), раньше ещё было слово «ага», но, слава богу, я от него избавился. Ужасное слово, похоже на «– Гуси-гуси! / – Га-га-га!» Когда я еду на съёмку, я заранее всё равно готовлюсь: пишу стендапы, текст прорабатываю... И, конечно, когда ты всё это видишь, то от паразитов избавляешься и всё нормально проходит. Поэтому я не могу сказать, что моей профессиональной деятельности это как-то мешает. Я переключаюсь, потому что подготавливаюсь. А вообще, от паразитов надо избавляться, безусловно.

– Говоря о профессии, наверное, стоит обратиться к истокам. Кем вы мечтали стать в детстве?

– Насколько я сейчас помню, в детском саду я мечтал быть строителем. Потом, учась в пятом-шестом классе, увлекался историей, мне тогда очень нравился Древний Египет. Я думал, что в будущем стану не просто историком, а археологом. Потому что меня очень привлекали раскопки, пирамиды, сфинксы, и мне казалось, что это очень здорово, когда ты находишь какую-то вещь, которая пролежала в песке несколько тысяч лет, и ты первый, кто прикасается к ней, да и к самой истории. Последняя меня всегда привлекала, и не скрою, изначально я хотел поступать на исторический факультет в ТГУ (Тольяттинский государственный университет. – Прим. ред.). Но там я прошёл на платное отделение, а в другом университете попал на бюджет, поэтому, к сожалению, я со своей мечтой расстался по корыстным соображениям. Не хотел родителей напрягать, а потому обучение должно было быть бесплатным.

– А потом?

– Потом я мечтал быть актёром – опять же благодаря своей активной студенческой деятельности. Я думал, что когда окончу университет, поступлю на театральный факультет в какой-нибудь московский вуз. И я это делал, я решил поступать. Я вернулся из армии в 2016 году и поставил перед собой эту цель. Начал ходить к педагогу, потом ездил в Москву, пробовался во МХАТ, ГИТИС, Щукинское и ВГИК. Во МХАТе мне сказали, что я уже слишком взрослый для поступления, в Щукинском меня пропустили сразу на третий тур. В ГИТИСе мне досталась педагог, которая сказала: «Денис, а зачем тебе вообще это надо?» Людям, уже имеющим какой-то жизненный опыт, нет смысла получать второе высшее образование на театральном факультете. Можно просто ходить на кастинги и не обучаться, потому что могут возникать разногласия со студентами, которые будут младше тебя. Грубо говоря, меня отговорили, и я согласился. Тогда я ещё для себя прикинул, что второе образование платное и сумма за него не маленькая. Студенты в театральном трудятся от зари и до зари, а совмещать работу с учёбой очень сложно.

– Слышала, что вы ещё и поёте.

– Ну как пою... Я пою не для публики. Хожу к педагогу. А началось всё с того, что я хотел усилить свой голос. Для работы на телевидении мне, конечно, такого уровня было достаточно, а вот для сцены он должен быть помощнее, чтобы подача была конкретнее для зрителя. Мне не нравится, как звучит мой голос, скажу честно, но мне интересно, что организм, тело работает совершенно по-другому в таком неестественном для меня ритме, когда надо как-то по-особенному дышать, напрягать определённые мышцы. Для меня это такой вызов. Я уже больше года занимаюсь, педагог говорит, что есть успехи, но не знаю. Педагогу вообще надо доверять. Надеюсь, так оно и есть.

– А чей голос вас вдохновляет?

– Мне нравятся многие исполнители, как отечественные, так и зарубежные. Благодаря моему педагогу (она сама оперная певица) мне приходилось много слушать Дмитрия Хворостовского. И мне очень нравится его исполнение, его голос – это нечто невообразимое. А так – я абсолютный меломан: могу и народную музыку послушать, и классику, и попсу какую-нибудь. Мне нравится Imagine Dragons. Я и Linkin Park могу послушать, и Диму Билана могу послушать. То есть, если мне нравится ритм, мелодия, я буду слушать.

Самостоятельный артист

– Вы производите впечатление очень жизнерадостного и энергичного человека. Что помогает вам оставаться в таком настроении?

– Не знаю. Все мы разные, и у кого-то такой настрой врождённый, у кого-то – нет. Я не знаю, откуда у меня берётся эта энергия. Это моё естественное состояние. С плохим настроением мне всегда помогает справиться спортзал или пение. Просто надо уметь переключаться: можно включить сериал или глупую передачу и потупить в неё. Тогда мне становится легче. Но я же бываю и грустным, и злым в том числе. Люди вообще боятся меня злым, потому что у меня и так громкий голос, а когда я начинаю его повышать, окружающим становится страшно.

– Какой талант у вас не раскрыт? То есть талант, очевидный для вас, но не для окружающих.

– Не знаю даже. Я, наверное, в плане талантов стараюсь то, чем обладаю, отдавать.

– Вспомните самое счастливое событие за год (с апреля 2022-го до апреля 2023-го).

– Может быть... В марте этого года я стал участником большого события, связанного с АВТОВАЗом. В наш город перенесли производство автомобиля LADA Vesta, была масштабная церемония, и я очень счастлив, что мне доверили её вести. Она происходила в прямом эфире, на завод приехали сотни журналистов со всех федеральных каналов. Туда ещё приехал министр промышленности и торговли Российской Федерации Денис Мантуров. Для меня это счастливый момент по нескольким причинам: мне доверили вести мероприятие такого уровня – и я не подвёл.

– Вам сейчас тридцать лет. Ощущаете ли вы себя как-то иначе, нежели в двадцать девять или ещё раньше?

– Да нет, не сильно. Когда я был на пороге тридцатилетия, то думал, что жизнь, наверно, повернётся как-то по-другому, осмысление другое появится. Но нет. На самом деле, это – просто цифры. Не знаю, как я дальше буду возраст воспринимать, но пока что я понимаю, что я в тридцать лет не особо отличаюсь от себя в двадцать пять. Безусловно, какая-то мудрость в голове появляется, как и опыт. Но, слава богу, мне хватает сил и жизненной энергии на всё. Не могу жаловаться. Не могу сказать, что наступили какие-то глобальные изменения.

– Вы неоднократный лауреат фестиваля «Студенческая весна». И, насколько мне известно, всегда выступали с художественным словом. А что предшествовало вашему чтецкому началу?

– Когда я ещё учился в школе, в десятом-одиннадцатом классе, у меня был одноклассник, который долгое время занимался в театральном кружке в Доме пионеров на Степана Разина. И в один прекрасный момент я тоже заинтересовался, сказал, что тоже хотел бы себя в этом попробовать. А он (одноклассник) после школы собирался ещё в театральный поступать и сказал мне: «Пошли». В театральных кружках парни всегда нужны. И всё пошло, завертелось. Год я там отзанимался, даже ездил на фестивали. Один раз мы ездили в Ярославль и один раз – в Екатеринбург. У нас был спектакль «Крылышки», и там не было совсем слов, всё было [завязано] на сцендвижении, на пластике. Было классно, зрителям он очень нравился.

Когда я пошёл в университет, вообще не знал, что такое Студвесна и для чего она проходит. Нам об этом особо не рассказывали. Но когда я учился уже на первом курсе и подходил март-апрель, мы в группе что-то по приколу говорили, какой номер мы могли бы подготовить, какой-нибудь шуточный, не больше. Ни во что это не переродилось, но, по-моему, в тот год у нас были отборочные туры внутри факультетов. И когда был отбор на факультете, у нас был конферанс. И кто-то узнал, что я когда-то занимался в театральном кружке, и мне предложили сыграть одну из ролей в конферансе. Постановка была посвящена экологии: люди засоряют Землю, и надо не допустить экологической катастрофы. Я играл чистильщика – ходил с пылесосом, что-то там ещё делал, и всем почему-то это запомнилось.

На следующий год я всё-таки решил, что не хочу участвовать просто в конферансе, хочу быть самостоятельным артистом. Думал, с чем бы я мог пойти, и тогда, кстати, зародилась моя любовь к Безрукову. Поэтому я много смотрел и слушал его, потом взял у него стихотворение Симонова «Горят города по пути этих полчищ». Его я читал на факультетской Студвесне. В итоге прошёл на вузовскую Студвесну, стал лауреатом городского тура и дипломантом областного. Ну и всё, пошло-поехало. В следующем году я опять взял военную тематику, но там было стихотворение не столько о войне, сколько о силе духа человека и об обществе, которое его окружает (стихотворение Майи Румянцевой «Красота». – Прим. авт.). Это был 2013 год, я выступил, и всё сложилось. Тогда я прошёл на гала-концерт в Самару, получил статуэтку за лучшую мужскую роль и поехал на всероссийский этап. А уже спустя год поехал с этим же произведением на Студвесну стран ШОС в Читу. В дальнейшем я ещё выступал с декламацией «Подростка» Достоевского и читал Рождественского – «Балладу о таланте, боге и чёрте». Обширная студенческая жизнь была.

– Можно предположить, что с театром у вас хорошие отношения.

– Я всегда думал, что театр – это прям какое-то священное место, что когда я вырасту и окончу университет, стану часто посещать театры. И когда я уже поступал в театральные институты, ставил перед собой задачу стать именно актёром театра. Но спустя время пересмотрел эту мысль и понял, что кино, наверное, более интересное направление – с точки зрения продакшна, в целом процесса. Если бы я был актёром, то именно актёром кино. Потому что я не понимаю, как можно много лет подряд выходить на сцену и отыгрывать один и тот же спектакль, каждый раз проигрывать те же чувства, эмоции. Как сделать так, чтобы это не превратилось в рутину, конвейер, – я вот это себе не представляю. Кино – оно здесь и сейчас: отыгрываешь сцену – забыли – пошли дальше. В театре всё по-другому. В принципе, мне нравится театр, но не скажу, что посещаю его часто. В основном посещаю «Колесо».

Небо в алмазах

– Что делает вас счастливым?

– Я счастлив, когда своё дело хорошо делаю. И когда получаю от этого результат – отклики людей, на мнение которых можно положиться. Как я уже когда-то говорил, родители, близкие люди – они всё равно тебя необъективно судят. А когда ты получаешь признание руководства, людей со стороны, которые тебя не знают, – это немного другое. Меня, наверное, это делает счастливым, когда мой труд признают на объективном уровне.

– Вы говорили ещё, что любите путешествовать и мечтаете поехать в Шотландию. А что вас привлекает в этой стране?

– Ну, во-первых, много легенд об этом месте. Во-вторых, когда я вижу в интернете картинки Шотландии, у меня всегда какие-то особые мурашки по коже бегут. Когда смотрю на её красивую природу, на красивые города (Эдинбург, Глазго), прям восхищаюсь. Я очень хочу посетить знаменитое озеро Лох-Несс, где, по легенде, водится чудовище. У меня мечта – взять велосипед и поехать по Шотландии, останавливаться в кемпинге, чтобы, скажем так, увидеть полноценно, как она живёт, без прикрас красивых городов. Хотелось бы посетить маленькие деревеньки, не знаю... Визуально она меня привлекает очень сильно. Конечно, я знаю, что многие скажут: «Да ты там не был» (в каком-то месте России), «У нас не хуже (а может быть, даже и лучше)». Я не спорю, у нас есть места, которые, может быть, превосходят и Стоунхендж, и другие знаменитые места в Шотландии. Но это другое. По России я тоже немало путешествовал, много что здесь видел. Но всё равно Шотландия почему-то особенно мне откликается, я думаю, что [даже сама Англия в целом]. Наверное, Англию полюбил, когда прочитал несколько томов про Шерлока Холмса. Не знаю почему, но у меня, видимо, в тот момент зародилась эта любовь. К Шотландии уже потом проникся, когда на английском тему изучали. Из книг мне, опять же, Шотландия нравилась.

– Я так понимаю, произведения Конан Дойла оставили огромный след в вашей душе.

– Он пишет очень интересно, просто. Кстати, благодаря его книжкам я вообще полюбил читать. До этого не особо любил, только в рамках школьной литературы что-то читал. А так случилось, что мы с родителями поехали на дачу, были там несколько дней. И было очень скучно. «Надо чем-то себя занять, надо что-то почитать», – подумал я. И там как раз были книжки о Шерлоке Холмсе. Я взял и взахлёб просто начал читать. И с того времени понял, что, действительно, от книг можно получать удовольствие.

– Если бы вы попали на необитаемый остров, но у вас до этого возникла бы возможность взять с собой три книги (необязательно художественные), то какие это были бы книги?

– Не знаю. Я к выбору того, что почитать, отношусь как-то... безалаберно. Просто беру и читаю. Никогда заранее не думаю, какую книгу буду читать в дальнейшем. Если услышу от кого-нибудь совет (вроде: «Почитай, почитай!»), то возможно. Я не зацикливаюсь на этом. Какие книги на плоту окажутся, такие и буду читать.

– Во время путешествий по России какой город вам лучше всех запомнился?

– Мне всегда сложно отвечать на подобного рода вопросы, потому что запоминаю всегда много. Каждое место оставляет во мне частичку себя, и я оставляю свою частичку в этом месте, и у нас образуется взаимосвязь. Но, безусловно, самое яркое впечатление от путешествий по России у меня оставила Чита. Казалось бы. Туда я поехал на Студвесну стран ШОС. Это случилось именно там и тогда. Чита сама по себе – ну такая себе: далеко не очень чистая (экология там оставляет желать лучшего), много пьяниц, бомжей. Казалось бы, что могло произвести впечатление? Как-то раз, одним из вечеров, которые мы там проводили, мы взяли такси и попросили водителя отвезти нас на сопку, которая находится возле Читы. А Чита окружена холмами и находится как бы во впадине такой. И он отвёз нас на сопку. Было девять часов вечера, уже стемнело, и с сопки открывался красивый вид на городок. Конечно, любой город красив ночью, когда освещён, включена иллюминация. Но было удивительно, что всё самое восхитительное и красивое происходило не внизу, куда, казалось бы, надо смотреть, а наверху – в небе. Мне в тот момент показалось, что небо там находится настолько низко, что поставь стремянку – и ты рукой реально сможешь дотянуться до звезды! Такого ощущения я нигде не испытывал, я никогда не мог бы подумать, что звёзды могут казаться настолько близкими! Вот это низкое небо – это, наверно, самое яркое впечатление за все путешествия, будь то по России или по зарубежным странам. Звёздное небо Читы – это что-то просто невероятное! Именно это отложилось в моей памяти. Я не могу описать это словами, это надо видеть.

Коммуникация – наше всё!

– Вы как-то сказали, что вам очень близка европейская эстетика. И такой вопрос: как человек, любящий путешествовать, можете ли вы отметить сходства/различия западного мира с нашим, российским?

– Я не могу так категорично сказать, потому что ездил в Европу как турист и едва ли сталкивался с какими-то проблемами, с которыми сталкиваются, например, мигранты из России. Я же там всё равно в восторженном больше состоянии пребывал. Конечно, когда ты приезжаешь как турист, посещаешь страну в первый раз, ты всё идеализируешь, не можешь объективно воспринимать происходящее там. Тем более я в Европе был, на самом деле, в трёх странах – это Финляндия, Италия и Венгрия. Италия – она вообще своеобразная. Это другая культура, хотя говорят, что русские и итальянцы очень похожи, что русские – это те же самые итальянцы, только в депрессии, что ли. Такое есть, что мы действительно очень похожи по темпераменту. Очень открытые, доброжелательные. В Венгрии люди, мне кажется, больше на нас похожи: поставь рядом русского и венгра – и ты их не отличишь особо, просто язык у них сложный. Финны тоже такие же, как мы, внешне. Наша культура, кто бы что ни говорил, тесно соприкасается с европейской. Россия всегда тянулась не столько на восток, сколько на запад. Всё равно мы неразделимы с Европой, и поэтому, мне кажется, мы тоже от них многое взяли. Можно было бы, конечно, ещё кое-что взять. Я настолько глубоко в этот вопрос не вникал. Был бы я более близко знаком с Европой, пожил бы годок – может быть, и сказал бы.

– А ещё вы рассказывали, что поехали в другую страну, не зная языка. Как это было?

– У меня, в принципе, с языками всё плохо (смеётся). Сколько я английский ни учил, лет пять я его тренировал, так и не выдрессировал. Как говорит одна из моих коллег: «Язык жестов никто не отменял». Все мы – люди. Но я такой человек, что если еду в какую-нибудь страну (например, в Италию), то должен всё равно элементарные слова, фразы на языке изучить. Buongiorno там или mi chiamo, ещё какие-то фразы... Я их выучил, они очень простые, я ими пользовался, потому что английского там тоже особо никто не знает. А когда ты русский и что-то говоришь по-итальянски, им это очень приятно. И да, язык жестов очень хорошо помогает. Конечно, в первый день у меня был прям жёсткий языковой барьер: я не мог к кому-то подойти, мне было стрёмно от того, что я их не понимаю и по-английски говорю не очень хорошо. И в первый день я вообще голодал, не мог купить себе еды! Потому что не знал, как объясниться. Я ходил в супермаркет, расплачивался и уходил. На следующий день я понял: «Так дело не пойдёт, надо как-то вливаться. Ты приехал в страну и не общаешься – это как-то глупо». И я понял, что очень хорошо, когда ты знаешь английский плохо и человек с другой стороны знает английский плохо, но вы друг друга понимаете, вы на одной волне. Это очень здорово. Отсутствие [знания] языка путешествию не мешает, но оно мешает коммуникации (последняя очень важна для путешественника). А ведь так хочется пообщаться с представителем той или иной нации, поговорить о чём-то... Это очень интересно.

– Каков ваш жизненный принцип?

– Я человек, который зациклен на справедливости. Меня это всегда волнует, а иногда даже подводит под монастырь. Я пытаюсь придерживаться справедливости и могу сказать, что она и есть тот самый принцип.

Фото из личного архива