Текст: Владислава Каленская, ученица 9-го класса школы с. Тимофеевка

В Самарской области проживает более трех миллионов человек. Кто-то спешит с работы домой. Кто-то может ехать за маленьким крохой в детский садик. Кто-то может включить любимую музыку в наушниках и в такт песне шагать после уроков домой. И все хотят домой. Но кто-то прямо сейчас не может туда попасть, потому что этот кто-то – пропал. Некоторые из пропавших – дети и подростки, которые нуждаются в помощи.

По данным информационного агентства РИА Новости, ежедневно в России пропадает 16 детей. Вы только подумайте, что кто-то из них мог вчера проходить мимо вас на улице, а сегодня он уже пропал.

Что делает большинство людей, когда у них пропадает близкий человек? Обзванивают всех родных и знакомых, больницы и морги. Если эти действия им ничего не дают, то они идут в полицию. Но есть неравнодушные люди, которые готовы помогать, жертвуя своими силами, временем, здоровьем.

«Лиза Алерт» – поисково-спасательный отряд. Работает на территории России с 2010 года. Свое название отряд получил после случая с Лизой Фомкиной. Лиза вместе с тетей пошла в лес и заблудилась. Добровольцы вели поиски на протяжении десяти дней. В итоге Лизу и тетю нашли, но спасти их не удалось. В память о девочке и был назван отряд. Слово «alert» в переводе с английского означает «поиск».

На 2018 год отряд работает в 47 регионах Российской Федерации. Мы поговорили с координатором Самарского отделения отряда «Лиза Алерт» Владимиром Рябовым.

– Что мотивирует вас заниматься поиском людей?

– Вопросы мотивации всегда очень сложные, когда мы пытаемся ответить на них. Мотивирует то, что мы этим занимаемся. Мотивируют найденные живые люди. Мотивирует осознание того, что если мы сегодня не выйдем на поиск, то на поиск, возможно, не выйдет никто в том количестве, в котором это бывает необходимо. И, возможно, человек будет найден значительно позже, чем это могло быть.

– С какими организациями сотрудничает ваше самарское отделение?

– Мы сотрудничаем с полицией, у нас с ними заключено соглашение о взаимодействии, то есть практически мгновенный обмен информацией при необходимости по поиску пропавшего. Мы сотрудничаем со спасательными службами, под которыми подразумевается поиск и спасение, например, МЧС. Так же заключено соглашение о взаимном сотрудничестве. Это информационный обмен и совместная деятельность на поисках. Мы сотрудничаем со службами, которые принимают сообщения о пропаже людей в природной среде. Сотрудничаем с вузами, со средними учебными заведениями, со школами, в плане проведения профилактики для детей.

– Какому девизу следует отряд?

– Есть у нас девиз. Он звучит достаточно непразднично: «Медлить – значит хоронить».

– Куда стоит обратиться в первую очередь: в полицию или в «Лиза Алерт»?

– Отряд не работает без заявления в полицию. Даже если в первую очередь обращаются к нам, мы отправляем в полицию.

– Кто Ваша команда?

– Это обычные люди от 18 до 67 лет. Сейчас у нас в Самарской области самому старшему 67 лет. 18 – это самый молодой участник команды. Несовершеннолетние не могут участвовать в поисковых работах, потому что это ограничено федеральным законом, они не могут брать на себя такую ответственность. Кто эти люди? Домохозяйки, менеджеры, директора малых предприятий, учителя школ. Есть автомеханики, есть электрики. Любая придуманная специальность, скорее всего, у нас есть в отряде. Есть астрофизик даже, но он в московском отряде, не в самарском.

– Зачем нужные позывные участникам?

– Позывной – это короткое имя, которое мы используем на поисках для того, чтобы обозначить человека, идентифицировать его. Допустим, очень много может быть Владимиров, Сергеев в одной команде. Но у каждого из них есть ник, назовем это ником, он индивидуален. Когда я зову Сергея может повернуться пять человек, а когда я зову по нику, по позывному, откликается естественно только один.

– Какой позывной у вас?

– У меня позывной Таракас. Он был придуман абсолютно случайно моим крестником, который увидел мою машину. У машины стояло две антенны, она была, с его точки зрения, похожа на таракана. Но поскольку он не мог это выговаривать, у него получилось «Таракас». На автофорумах, в свое время, я занимался другой деятельностью, там я зарегистрировался как Таракас, и так это моим позывным и осталось.

– Кого искать приходится чаще: взрослых людей или несовершеннолетних ребят?

– У нас больше заявок на взрослых людей, чем на несовершеннолетних. По средней статистике чаще всего мы ищем мужчину в возрасте 35-37 лет. Кто чаще всего пропадает, сложно сказать. Чаще всего все-таки мы имеем дело с возрастом людей 60+.

– Кого найти сложнее: маленького ребенка или пожилого человека?

– Все поиски индивидуальны. Говорить о том, что вот этот поиск был сложный, а вот этот нет, не получится. Сложнее всего найти человека, который не хочет быть найденным. Но мы таких, как правило, не ищем. Мы ищем тех людей, которые нуждаются в нашей помощи. Вопрос не в сложности, вопрос в том, как воспринимается поиск. Для восприятия всегда сложнее детский поиск.

– Почему некоторые люди не хотят быть найденным?

– Для некоторых людей уйти из дома в неизвестном направлении это возможность изменить как-то свою жизнь. Мы, как правило, очень редко занимаемся такими людьми, только если есть какие-либо медицинские показания.

– При каких самых странных обстоятельствах вы находили людей?

– Больше всего произвело впечатление, когда мы искали в Ульяновске бабушку в очень плохую погоду, и на пятые сутки она была найдена живой. Она сама пыталась выйти из леса. Это, наверное, для меня был такой момент неожиданности. Мы, если честно, уже не ожидали положительного результата поиска.

– Пропускаете ли вы через себя трагичные результаты поисков?

– Да, мы пропускаем все поиски через себя. Но все-таки стараемся этого не делать, потому что это приводит к перегоранию добровольцев. Если мы знаем, что человек достаточно впечатлительный, мы можем ограничивать информацию для него по тому или иному поиску.

– Если потерялся подросток или ребенок, как вы будете действовать?

– Как правило, родители начинают подавать заявление сразу же. Если мы понимаем, что ребенок не будет находиться на улице, то естественно на улице мы его и не ищем. Мы организовываем информационные поиски. Если мы знаем, что ребенок или подросток будет находиться на улице, в природной среде, потому что на это есть причина, то, естественно, мы будем выезжать на место сразу же.

 – Совет #1: отправляясь в лес, надевайте яркую одежду, чтобы вас было хорошо видно в лесу, и вы не сливались по цвету с листвой (например, красная, оранжевая, цвета фуксии верхняя одежда или светоотражающий жилет). Это поможет вам не упустить друг друга из поля зрения, а спасателям, если вы заблудитесь, быстрее обнаружить)

– Что нужно иметь при себе, чтобы выжить в лесу и навести на себя поисковый отряд?

– Невозможно вывести на себя поисковый отряд. Мы можем порекомендовать что-то, что человеку необходимо иметь с собой в природной среде, чтобы ускорить процесс поиска. Это заряженный сотовый телефон, по которому он может позвонить и сказать, что пропал, и по которому мы потом сможем связаться с ним. Такое направление у нас называется «лесосвязи». Мы попробуем выяснить, где он находится, не методом геолокации, она практически не работает в лесу, а путем разговора с ним, описания его действий, как он шел, куда выходил, как поворачивал, что видел. Мы можем попытаться локализовать это место и уже целенаправленно искать его в определенном квадрате. Либо, если у нас есть такая возможность, мы можем использовать авиатехнику, и та же самая работа ведется уже с вертолета. С человеком связываются по телефону и узнают, слышит ли он вертолет. Так же можно с собой носить яркий сигнальный жилет, спички, воду в обязательном порядке нужно иметь при себе, небольшой перекус и свисток.