Психологи не первый век твердят, что больной мужчина будит в женщине материнский инстинкт. На тольяттинской сцене был показан психологический триллер «Мизери» по одноимённой книге Стивена Кинга в исполнении актёров Евгении Добровольской и Даниила Спиваковского. Это история о попытке создания отношений на хлипком фундаменте эгоистичного желания и бесконечно длящегося одиночества. Любовь за гранью – до сумасшествия, боли, хрипоты и... до самой смерти.

Театральная публика Тольятти избалована гастролями звёзд кино и сериалов, но приезда Евгении Добровольской и Даниила Спиваковского со спектаклем «Мизери» ждали все тольяттинские театралы. Актёры не просто популярны, они любимы в Тольятти – это подтвердил полный зал выбранного в качестве площадки для спектакля Дворца культуры, искусства и творчества.

До начала представления перед закрытым занавесом как намёк на предстоящее действо стояла трибуна. Назвать её обычной не повернулся бы язык: она чем-то напоминала монумент. В некоторой степени она и стала символическим памятником успеху, писательской славе, преданности и любви поклонниц таланта главного героя спектакля – Пола Шелдона. С его победной речи за этой трибуной на вручении литературной премии и начинался спектакль. Головокружительный успех Полу принесла серия любовных романов о молодой женщине по имени Мизери. В ней он раскрывал все тайны женской души, дарил читательницам то, чего они так жаждали, – романтическую сказку, полную сбывшихся надежд. Но главный роман всей его жизни должен был быть не об этом. Мизери – это только способ подняться на вершину литературной славы и с её высоты громко заявить о себе. А потом расправиться с осточертевшей героиней любовных романов и написать что-то действительно стоящее. Ему кажется, что он изучил женскую душу вдоль и поперёк, может управлять эмоциями, чувствами, мыслями своих поклонниц с высоты литературного Олимпа под слепящими прожекторами. Но Шелдону только предстоит узнать другую, тёмную сторону женской любви, ту, в существовании которой женщины и сами себе не готовы признаться.

Коронованный общественным признанием писатель отправляется праздновать окончание нового романа и попадает в автокатастрофу – и внезапно оказывается на больничной койке бедного дома на отшибе, который принадлежит одной из его поклонниц – Энни Уилкс. В спектакле Пол рухнул на койку в прямом смысле этого слова. Трибуна оказалась трансформером, превращающимся в кровать. Ещё несколько раз в течение спектакля она снова будет становиться трибуной, а затем ложем больного, на котором он оказывается зажатым в тиски любви и заботы. И очень скоро всеобщая любовь, порождающая самодовольство Пола, превращается в осязаемое столкновение с преданно любящей Энни Уилкс, которая открывает ему целый спектр чувств, о которых он прежде не задумывался: от жалости до помешательства.

Для режиссёра Нины Орловской главной в спектакле стала линия Энни. Она перенесла акцент с перипетий писателя на внутренний мир влюблённой женщины. Сцена за сценой, монолог за монологом, эпизод за эпизодом режиссёр раскрывает мотивы «странного» поведения героини Евгении Добровольской. И чем глубже он заводит зрителя в этот мир, тем отчаянней ему (как и Полу) хочется его покинуть: поведение Энни часто напоминает поступки миллионов женщин, уверенных, что если они любят, то точно знают что лучше для любимого человека.

История завязывается на уходе за больным, но скоро Энни приходят в голову странные навязчивые мысли. Она начинает чувствовать себя не только сиделкой, но и матерью, женой, преданной помощницей. И всё это могло бы быть чудесной романтической историей, если бы не породило в Энни чувство безграничной власти. Эту власть над больным писателем она понимает сразу. За обезболивающие средства Пол, корчащийся от боли, буквально готов на всё: запить пилюли грязной водой, которой недавно мыли полы, сжечь свой лучший роман, надеть нелепый свитер с оленями, воскресить Мизери... Ради романа с оживлением Мизери Энни покупает подержанную пишущую машинку, у которой западает буква N. И книга становится едва ли не единственным шансом Пола спастись.

Энни буквально обрушивает на Пола всё, что накопилось за годы её одинокой жизни: желание быть полезной, нерастраченную любовь, заглушенный материнский инстинкт, приступы обожания кумира. Она, как паучиха, плетёт для него гнездо, огораживая от мира. Мысль, которую героиня повторяет снова и снова, – я люблю тебя и поэтому точно знаю, что для тебя лучше! Согласитесь, знакомая история. Как часто мамы говорят своим детям: «Я тебя люблю и поэтому лучше знаю, с кем тебе дружить, где учиться, на ком жениться...». А любящие жены знают всё о том, какую карьеру нужно строить мужу, к кому ходить в гости, что надевать на корпоративы... Из-за любви женщины порой превращаются в тиранов. И все грани этой тирании показывает Евгения Добровольская в роли Энни. Показывает тонко и глубоко. Она не играет сумасшедшую медсестру. Она на каждом шагу оправдывает свою Энни, вскрывает причины, обнажает болевые точки её внутреннего мира. Может, поэтому в момент убийства зритель так сочувствует Энни, жалеет её. Как, впрочем, и Пол, который так и не ощутил столь желанного освобождения. В финальной сцене спектакля в глазах героя Даниила Спиваковского самый внимательный зритель мог прочесть вопрос: «А что мне делать дальше?». Поступки Энни обозначены, скорее, как поведение «запавшей» женщины. Нина Орловская удачно заострила внимание на этой грани произведения и с успехом перенесла её суть на театральную сцену. Таким образом, роль Даниила Спиваковского оказалась несколько уведена за роль Евгении Добровольской, однако, он не стал её тенью: оба актера гениально раскрыли душевные терзания своих персонажей.

В оформлении спектакля есть отличные находки. Например, в самом начале спектакля на сцену падает снег – белоснежные хлопья из обрывков листков рукописей Пола, отражающие свет и дарящие счастье. Но постепенно Энни превращает всё его творчество в пепел. И вот уже чёрный снег-пепел сгоревшего романа летает над сценой. В этой самоотверженной и самозабвенной связи сгорает великий писатель, и в ней же рождается чудовище. Раздираемый болью, физической и моральной, Пол стремительно совершает путь от успеха к убийству. И вихрь пустых листов кружится над сценой, всё сильнее запутывая героев в сложных и непонятных даже им самим отношениях.

Пожалуй, единственное, что мешало восприятию, безостановочному и полному погружению в идею спектакля – сбивавшие ритм долгие паузы, когда главной героине надо было переодеться. Ближе к концу зритель начинал понимать, что если Энни ушла со сцены и ничего не происходит, значит, именно сейчас Евгения Добровольская выйдет на сцену в другом костюме, надо только подождать. И терпеливо ждал.

К большому сожалению, при всех стараниях артистов, спектакль внезапно оказался тяжёлым для тольяттинских театралов. Вместо уже привычных для антрепризных спектаклей «хлеба и зрелищ» в «Мизери» зрителей ждал глубокий самоанализ. Казалось, что зритель пришёл посмотреть на любимых актеров, но не переживать сложную драму. А «Мизери» – ярчайший пример не развлекательного произведения, а попытки разговора актеров и зрителя о сокровенном, спрятанном на самой глубине души, болезненном и иногда убийственном чувстве любви.