О качестве жизни в городе можно судить по наличию культурных институтов – в этом убеждён главный дирижёр симфонического оркестра Тольяттинской государственной филармонии Игорь Мокеров. Он побывал в студии «Толк радио» и рассказал о том, как оркестр становится лучше благодаря симфороку, какие юбилеи надо обыгрывать и почему важно время от времени передавать своих музыкантов в гостевые дирижёрские руки.

Игорь Мокеров в студии «Толк радио». Фото: Артём Чернявский / Молодёжный медиахолдинг «Есть talk!» ТГУ

Владислав Радьков: Здравствуйте, уважаемые слушатели. Сегодня на «Толк радио» поговорим о симфонической музыке и не только. Вести программу буду я, Владислав Радьков, заместитель директора Тольяттинской филармонии, а в гостях у нас главный дирижёр одного из крупнейших оркестров Самарской области, симфонического оркестра Тольяттинской филармонии, Игорь Александрович Мокеров. Здравствуйте.

Игорь Мокеров: Здравствуйте.

Владислав Радьков: В качестве главного дирижёра оркестра в Тольятти вы работаете уже три года. С оркестром сотрудничаете ещё дольше – с августа 2021 года. Пару лет назад именно в этой студии вы дали своё, если я не ошибаюсь, первое радиоинтервью в Тольятти. Отдавая дань университетскому пространству и новому году (периоду обновления и планов), мне сегодня хотелось бы поговорить о работе симфонического оркестра как некоего сообщества, некой силы, которая помогает достичь амбициозных задач развития Самарской области. Наш новый губернатор (Вячеслав Федорищев вступил в должность 13 сентября 2024 года. – Прим. ред.) поставил задачу вернуть Самарскую область на третье место по уровню развития в стране. Как, на ваш взгляд, этому может способствовать симфоническая музыка и симфонический оркестр в частности?

Игорь Мокеров: Конечно, большая академическая музыка не может приносить экономике выгоду напрямую. Не найдено рецепта, чтобы большие академические коллективы были безубыточными или даже чтобы они существовали без каких-либо вложений. Они получают дотации либо от спонсоров, либо от государства, поэтому говорить о прямом экономическом эффекте нельзя.

Владислав Радьков: Не про нас?

Игорь Мокеров: Вообще не про этот жанр, поскольку это скорее престиж региона. Если мы говорим о любых европейских столицах, любых больших городах, то одним из ключевых показателей жизни в городе является наличие институтов, которые играют академическую музыку: либо оперных театров, либо симфонических оркестров, либо и того, и другого. Это и история города, и история всей страны, и это престиж этого города. И у меня как музыканта город всегда ассоциируется с тем, какой в этом городе театр, какой оркестр. Думаю, без качественной, хорошей академической музыки развитие города невозможно. По крайней мере, с культурной точки зрения он сразу становится на несколько порядков беднее. Если культурной среды нет, если человек не находит подпитку, если у него нет возможности регулярно слышать живую академическую симфоническую музыку, то он лишён чего-то очень важного. И Тольятти с населением около семисот тысяч человек, и Самара-миллионник – по европейским меркам очень-очень большие города. В европейских городах с такой численностью населения, как правило, очень сильные профессиональные оркестры, которые всегда на виду и которым уделяется огромное внимание со стороны музыкантского сообщества. Поэтому мне кажется, нам есть на что равняться.

Владислав Радьков: Я здесь ещё одну границу, с вашего позволения, затрону. Наша публика – это не только музыканты, и, наверное, не столько музыканты, это интеллигенция: врачи, преподаватели вузов – я их регулярно встречаю на концертах. Кстати, Тольяттинский государственный университет даже на Новый год корпоративно пришёл к нам на один из, может быть, популярных, но не простых концертов. «Штраус-гала» – это музыка, которая требует определённой сосредоточенности. Мне кажется, что этим людям, интеллигенции, требуется музыка со сложными смыслами, со сложными гранями, не развлекательная история, где срифмовались любовь и морковь. В силу сложности их профессии, потому что и врач, и педагог, и учёные, инженеры работают с очень абстрактными и сложными материями, по моим ощущениям они находят успокоение в музыке оркестра. Не знаю, согласитесь ли вы с этим.

Фото: Евгения Елисеева

Игорь Мокеров: Установка на то, что музыка должна быть развлекательной, и то, что сегодня именно такая и преобладает, – в корне неправильна, и она очень сильно принижает всю музыкальную культуру. Если мы посмотрим на современный кинематограф или современный театр, то там не преобладает развлекательная составляющая. Да, кто-то любит развлекательное кино, но если мы посмотрим рейтинг лучших отечественных и зарубежных фильмов, то на первых строчках окажутся фильмы с большими смыслами. Так почему сегодня больше лёгкой музыки? Это, наверное, неправильно. И мне кажется, что ключевой момент – уметь разделить для себя лёгкую и серьёзную музыку. Если я пришёл в концертный зал, я должен быть готов к тому, что музыка будет выражать большие важные смыслы. Есть люди, которые способны воспринять симфоническую музыку, и у них главная установка должна быть в том, что в этой музыке скрыты высокие человеческие идеи, история, литература, культура – словом, всё то, что связывает человека с цивилизацией.

Владислав Радьков: Прекрасно. И продолжая тему связи с цивилизацией, я хочу сказать, что вы как дирижёр очень активно путешествуете и бываете в разных городах страны. Буквально недавно вы прибыли из Кисловодска, у вас там был замечательный концерт. Мне кажется, что вы как эксперт можете оценить ситуацию с академической музыкой в нашем регионе. Какова она в сравнении со среднероссийской? Насколько мы отстаём или, наоборот, опережаем? Естественно, мы не берём в расчёт Москву, Петербург – это другое. Озвучьте условный симфонический рейтинг, и куда входит Самарская область – в десятку, семёрку, пятёрку?

Игорь Мокеров: Думаю, в десятку точно входит. В Самарской области как минимум три больших института, где можно услышать академическую музыку. В Самаре это Самарский академический театр оперы и балета имени Дмитрия Шостаковича и Самарская государственная филармония, в Тольятти – тоже филармония. Сравнивать напрямую я, наверное, не буду, рейтинг я тоже не готов предоставить: я всё-таки хоть и много где, но далеко не везде был. Конечно, есть большие академические коллективы с историей, я, например, работал в Ростовском академическом оркестре, которому в этом году исполняется девяносто лет. Это коллективы с большими составами, с большим количеством музыкантов, с большим акцентом на академический репертуар, это оркестры в городах-миллионниках, нам с ними, наверное, соперничать по объективным причинам трудно. Тольятти в этом смысле необычен тем, что это не центральный город, хотя очень большой. Есть города, которые являются областными центрами, но они меньше, чем Тольятти. Из-за того, что мы не являемся областным центром, есть определённые трудности, хотя большое подспорье то, что филармония переведена в подчинение Министерства культуры Самарской области. Из нецентральных городов, где есть оркестры, я могу назвать Кисловодск, Сочи, Тольятти, а больше не припомню.

Владислав Радьков: Может быть, в Подмосковье что-то есть?

Игорь Мокеров: Да, подмосковные оркестры существуют, я не знаю, какая у них ситуация. Но оркестры, которые на виду, – в Кисловодске, Сочи. И это абсолютно своеобразные города. В Кисловодске одна из немногих федеральных филармоний наряду с Москвой и Питером, старейшая филармония. В этом городе отдыхали и Шаляпин, и Рахманинов. Это всё-таки курортный город, в котором жизнь протекает по особому распорядку, поэтому интерес к филармонии там высок, в том числе среди отдыхающих. И филармония держит марку, традиции. Я не буду напрямую сравнивать наш оркестр с другими, он точно не самый худший, но нам точно есть куда расти. Наши проблемы прежде всего связаны с комплектацией: есть нехватка определённых голосов, определённых людей в определённые группы. Мы решаем эту проблему с разной степенью успеха.

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: Замечательно. Тем не менее, судя по объективным показателям, аудитория симфонического оркестра и Тольяттинской филармонии в целом растёт. И она растёт качественно, потому что она возрастает не только на популярных программах, но есть достаточно живой интерес к программам серьёзным. Ваша роль в успехах, я полагаю, тоже есть. Конечно, мы говорим об успехах всего коллектива филармонии, но дирижёр – это лицо оркестра. И я попробую выведать у вас рецепт Мокерова, рецепт успеха. Как от той точки, в которой вы начинали, мы дошли до той точки, когда у нас две трети зала для неэстрадного, не популярного концерта – норма?

Игорь Мокеров: Я бы не сказал, что есть какой-то специальный мой личный успех. Я просто играю ту музыку, которая мне нравится. У меня есть внутренний образец того, как это должно звучать, я просто стараюсь приблизить звучание оркестра к нему. Да, у меня тоже есть ощущение, что растёт количество публики на концертах, в том числе академической музыки. Для меня были неожиданными результаты, например, концерта с музыкой Шнитке (Альфред Шнитке – советский и российский композитор. – Прим. ред.), который мы сыграли к 90-летию композитора.

Владислав Радьков: Да, не самая простая инструментальная программа.

Игорь Мокеров: Да, я, честно говоря, опасался, что этот концерт скорее нужен мне, чем городу, но оказалось, что он стал одним из самых успешных по продажам в 2024 году. А особых рецептов нет. Единственное – я стараюсь к серьёзным программам подходить серьёзно: брать на них больше репетиций, выстраивать план с учётом того, чтобы академические программы сочетались с более лёгкими. Да, у нас увеличилось количество концертов: в 2023-м их было около сорока, а в 2024-м мы сыграли сорок девять концертов – это очень хороший показатель, то есть мы больше чем на 20 % увеличили количество концертов. Это показатель работы вообще всей команды, он отражает умение планировать, умение где-то повторить программу.

Владислав Радьков: В целом, это отличный результат, который говорит, что городу зачем-то нужно ходить на симфонические оркестры. Всё-таки нам очень везёт, и в этом, я полагаю, есть и ваша заслуга: у нас продолжается сотрудничество с Московской филармонией в рамках программы Минкультуры России «Всероссийские филармонические сезоны», к нам приезжают великолепнейшие солисты. Вы человек, который с ними встречается глаза в глаза, который объясняет им, почему оркестр может играть так и не может играть эдак, почему мы берём такие темпы, а не другие, и так далее. Как этот процесс выглядит изнутри: есть ли контакт, удаётся ли добиться результатов, которые лично вас как дирижёра радуют?

Игорь Мокеров: Сезоны – это огромное подспорье для таких небольших городов и, может быть, не с такой большой традицией исполнения академической музыки, как Тольятти. Благодаря поддержке программы нам удаётся заполучить таких музыкантов, как Александр Рамм (виолончель), Борис Андрианов (виолончель), Равиль Ислямов (скрипка) и многих других. Что касается творческого взаимодействия, то на этапе формирования программы я думаю, чтобы это было по силам оркестру, чтобы это было адекватно.

Владислав Радьков: Вы же вступаете с ними в переговоры?

Игорь Мокеров: Конечно, мы обсуждаем программы лично, потому что никто, кроме меня, не может точно сказать, что здесь прозвучит, что нет. Я сам взвешиваю возможности оркестра, я знаю, сколько у меня будет на это репетиций. Солисты, как правило, приезжают за один день до концерта – это стандарт работы любого оркестра и дирижёра, и за одну репетицию нужно выработать совместную концепцию, которая удовлетворяет солиста и дирижёра. Если она удовлетворяет их, значит, она удовлетворяет всех. Как правило, самые хорошие солисты никогда не будут навязывать напрямую тебе своё мнение, это всегда хорошее сотворчество. Никогда не получится нормального исполнения, если солист играет что-то своё и никак не реагирует на оркестр. Всё очень зависит от репертуара: в одних сочинениях оркестр играет большую роль, в других – чуть меньшую. И если взять, например, концерт Шопена, то солиста нужно как ребёнка нести на руках. А, допустим, в концертах Прокофьева или Шостаковича намного больше роли оркестра – не только как аккомпанирующего субъекта, но и как важного элемента симфонической партитуры, симфонической драматургии.

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: Хорошо, с качеством мы разобрались. Есть ещё одна составляющая, на мой взгляд, очень важная – творческое планирование сезона, когда вы задолго до того, как программа прозвучит, уже знаете, как концептуально к ней подойти, как начать её подавать, как начать о ней рассказывать слушателям. И у нас за несколько лет было несколько крупных имён, дат, которые вы стремились обыграть. Естественно, не всегда это можно привязать ко всем юбилеям. Чем вы руководствуетесь, отбирая из огромного массива классической музыки те драгоценные камни, которые вы с оркестром принесёте тольяттинцам?

Игорь Мокеров: Я руководствуюсь прежде всего собственными пожеланиями и собственными потребностями как музыканта. Для меня ключевой момент – к каким сочинениям я считаю себя ещё не готовым, и я их пока для себя откладываю. Я всегда с трудом открываю для себя новые имена. Я скорее до конца «дорою» тех композиторов, которых уже брал, чем возьму кого-то нового.

Владислав Радьков: Броннера (Михаил Броннер – современный композитор, автор более четырёхсот произведений различных жанров. – Прим. ред.) тем не менее вы взяли.

Игорь Мокеров: Я давно с ним работал. С Михаилом Борисовичем мы очень хорошо знакомы, поэтому для меня это совсем не новое имя. А к таким композиторам, как например, Глазунов (Александр Глазунов – российский и советский композитор. – Прим. ред.), Брукнер (Антон Брукнер – австрийский композитор. – Прим. ред.), я пока боюсь прикасаться. С музыкой Малера (Густав Малер – австрийский композитор. – Прим. ред.) я работал, но не исполнял в концертах, а только помогал репетировать. Я пока осторожничаю, но, конечно, когда-либо к этому обязательно прикоснусь.

Владислав Радьков: Как спортсмен при подходе к снаряду.

Игорь Мокеров: В общем, да. Как у альпиниста подход к важной вершине. Он должен собраться, всё правильно подготовить для себя, построить маршрут и пойти – скорее с этим можно сравнить.

Что касается планирования, то, конечно, есть определённые важнейшие даты в истории музыки, на которые мы не можем не откликаться. Мы не можем всё выстраивать исходя из юбилеев, потому что тогда все программы будут посвящены юбилею кого-либо, и это нас будет очень сильно ограничивать, но, повторю, есть важнейшие даты, мимо которых я не мог пройти.

Одна из моих первых программ в Тольятти была посвящена творчеству Щедрина, его балетам. Мы, кстати, в прошлый раз и беседовали здесь на эту тему, и она прошла довольно успешно, тепло. Я сам вёл этот концерт. Композитор Родион Константинович Щедрин не чужд здешним краям, важную часть жизни он провёл в Самаре, и наверняка город остался у него глубоко в сердце. И мне было очень важно, чтобы люди узнали не только имя этого композитора, но и его музыку, потому что имя Щедрина более известно, чем его музыка.

Если говорить о подобном, то я уже говорил про прошедший концерт Альфреда Шнитке, который я также вёл к юбилею композитора. Я много работал с его музыкой. Это не самый простой автор, поэтому в первой части я исполнил его киномузыку, которая довольно демократична. Она написана в традиционной манере, хотя в ней уже прослеживаются черты его личного персонального стиля – коллажи, полистилистика и так далее. Шнитке умел чувствовать себя как рыба в воде в любом жанре: от рока до барокко (есть такая программа «От Барокко до Рока» у наших коллег – Русского оркестра). И я поступил, может быть, где-то рисково, потому что начал программу с музыки, которая полегче для восприятия, а закончили мы одним из знаковых его сочинений – Первым Concerto Grosso в исполнении прекрасных скрипачей Сергея Поспелова, Денниса Гасанова и артистки филармонии Натальи Селяткиной, которая играла партию клавесина и препарированного фортепиано – это тоже новшество Шнитке. Мне кажется, это было знаковым событием. Наверное, для многих эта музыка оказалась шокирующей, но вместе с тем для многих она была и открытием. И может быть, многие найдут в себе время, силы послушать другие знаковые сочинения Шнитке. После концерта у нас была тёплая беседа со слушателями, на которой они и благодарили, и спрашивали: «А что ещё можно у Шнитке послушать?»

Говоря о других юбилеях, конечно, мы не могли не отметить 150-летие Рахманинова. Мы сыграли все большие симфонические сочинения, все фортепианные концерты, сыграли кантату (кантата «Весна» создана на стихи Николая Некрасова).

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: Я знаю вашу открытость к профессиональному сообществу региона. Только приехав в Тольятти, вы задали вопрос: «А где здесь есть хоры? Кто работает с большими коллективами?» и стали со всеми активно знакомиться. И знаю, что, например, с хором юношей и мальчиков «Ладья» у вас уже есть история сотрудничества. Всё ли здесь удаётся? Будут ли ещё большие проекты с подобными коллективами?

Игорь Мокеров: Разумеется. Как я уже говорил, мы исполнили кантату Рахманинова с хором. Я стараюсь реализовывать один проект в сезон. Я понимаю, что это связано с огромными организационными трудностями, с графиком трёх-четырёх-пяти коллективов. Вот, например, кантату «Иоанн Дамаскин» мы пели с хором Самарского института культуры, Самарского музыкального училища, с хором юношей «Ладья», архиерейским мужским хором Тольяттинской епархии и академическим хором Пензенского музыкального колледжа. Это был довольно большой хоровой состав, и соединить всё это – огромный труд, прежде всего, хормейстеров. Огромное спасибо им за открытость, за желание пойти навстречу, и мне кажется, исполнение кантаты «Иоанн Дамаскин» было знаковым событием. В этом году [27 апреля] будет исполнена кантата «Александр Невский» – также будет много хоровых коллективов, большой сводный хор. Мне кажется, что такие концерты являются мерилом культурной жизни города. Возможность исполнить такое сочинение силами региона – это большой квест, большая задача для города, и то, что мы с ней уже справляемся, и то, что мы каждый раз эту планку ставим немножечко выше, на мой взгляд, большое дело.

Владислав Радьков: Это про развитие города. Насколько я помню, мы говорили о том, что исполнение будет посвящено Году защитника Отечества, потому что кантата «Александр Невский» – программное сочинение во многом, когда композитор берёт древнерусского героя (наверное, так его можно назвать) и пишет произведение в определённые годы.

Игорь Мокеров: Да, это было написано в годы войны и сейчас, конечно, будет посвящено и предстоящему юбилею Великой Победы, и Году защитника Отечества. Это музыка, которая должна звучать в любом случае, независимо от юбилейных дат. Но здесь она будет как никогда уместна. И то, что Прокофьев пишет эту музыку в самые тяжёлые годы войны, для меня имеет важное значение.

Я не могу не сказать о том, что мы сотрудничаем также с детскими хорами, что у нас уже прошло два концерта с хором «Ладья» под руководством Галины Николаевны Девяткиной. Был недавно большой концерт, посвящённый юбилею творческой деятельности хора. А начали мы с концерта, посвящённого юбилею Евгения Крылатова, что тоже имело большой резонанс. Это важное дело: необходимо, чтобы дети ощущали себя большими артистами, находясь на сцене рядом с профессионалами, с симфоническим оркестром, чтобы чувствовали себя причастными к большому творчеству.

Владислав Радьков: И чтобы они при этом исполняли действительно достойную музыку, потому что Крылатов – прекрасный композитор.

Игорь Мокеров: Мы исполняли Крылатова, Пахмутову – это всё большие мастера. Евгения Крылатова время, к сожалению, уже ушло, и на смену не видно людей, которые могут сами написать партитуру, и музыка которых будет звучать отовсюду, и она будет формировать историю страны, формировать...

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: ...идентичность, тот самый культурный код, когда я понимаю, что «Крылатые качели» – это здесь, у нас написано, это прекрасная музыка, и я могу к этой музыке присоединять свои чувства. Я сейчас спрошу о моменте, который меня всегда немножечко печалит. Тольятти – второй город [Самарско-Тольяттинской] агломерации и третья сцена агломерации. Первые две – Самарский академический театр оперы и балета в огромном здании с огромнейшим оркестром и Самарская филармония с академическим оркестром. Мы вроде бы на третьем месте, но, по вашим ощущениям, получаем ли мы внимание от области?

Игорь Мокеров: По моему мнению, Самарский филармонический оркестр находится сейчас на подъёме с приходом Дениса Власенко (с марта 2023 года Денис Власенко – художественный руководитель и главный дирижёр Академического симфонического оркестра Самарской филармонии. – Прим. ред.). Я считаю, что в Самарском театре оперы и балета тоже происходят важные события – постановки, которые гремят на всю Россию, например, опера Слонимского «Мастер и Маргарита». Они возили её в Петербург, и я сам был на постановке – это прекрасный спектакль, всем рекомендую сходить: это всё-таки Слонимский – один из лидеров авангарда отечественной современной музыки, наряду со Шнитке, с Щедриным и другими авторами. И это как раз возможность услышать современную музыку внутри всем известного сюжета, что меня так привлекает и в Щедрине, который написал музыку к «Анне Карениной» (балет по роману Льва Толстого «Анна Каренина»), «Чайке» (балет по пьесе Антона Чехова «Чайка»).

Владислав Радьков: Ну да, он новатор, но при этом берёт классические сюжеты...

Игорь Мокеров: ...и связывает с современностью. После концерта, посвящённого Щедрину, мне задали необычный вопрос. В произведении «Анна Каренина» есть номер «Гибель Анны», когда Анна гибнет под колёсами поезда, при этом в музыке звучит всем нам известный ритм стука колёс поезда. И мне задают вопрос: «Но раньше же была одноколейка, и звучал поезд по-другому», то есть имеется историческое несоответствие. И вот ответ: Щедрин пишет музыку для современного слушателя, который поймёт, что это именно поезд идёт, а не что-либо другое. И это настолько необычно и тонко у него получается! И ценность современной оперы в том, что там можно услышать современную музыку в контексте известного всем литературного сюжета, и тогда, может быть, эта музыка станет ближе и не такой отталкивающей для человека.

Владислав Радьков: Непонятной.

Игорь Мокеров: Да, непонятной. Она необычна, она не похожа на то, что человек слышит в обиходе. Теперь к нашему вопросу. Есть, мне кажется, в целом рост интереса к оркестру, в том числе, наверное, со стороны областного центра и других филармоний, организаторов, фестивалей. Мы, допустим, участвуем в фестивале Шостаковича каждый год.

Владислав Радьков: Международный фестиваль, который здесь у нас проводится.

Игорь Мокеров: Да, в 2024 году [в рамках фестиваля] мы исполняли музыку Шнитке и Свиридова (Георгий Свиридов – советский композитор. – Прим. ред.) вместе с замечательным чтецом, актёром Даниилом Спиваковским. Мы сделали программу по произведению «Мёртвые души» – тоже хороший пример того, как современная и очень актуальная музыка может быть хорошо подана в рамках известного всем литературного сюжета. А до этого (в 2022 году) с одним из лидеров современного дирижёрского цеха – Фёдором Леднёвым – мы исполняли прекрасную программу с музыкой Бориса Чайковского (советский и российский композитор. – Прим. ред.), Мечислава Вайнберга (советский композитор. – Прим. ред.).

Владислав Радьков: То, что редко звучит. Раньше на тольяттинской сцене не услышать было.

Игорь Мокеров: Да, Вайнберг, Мясковский (Николай Мясковский – русский и советский композитор. – Прим. ред.) – очень эстетская, красивая программа, достойно исполненная оркестром. Я считаю, это большое событие. Надеюсь, что в 2025 году мы также будем участниками [международного фестиваля искусств «Шостакович. ХХ век»].

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: Но в 2024 году мы впервые стали полноценной оркестровой частью, потому что до этого они (оргкомитет фестиваля. – Прим. ред.) рассчитывали больше на приглашённых участников, и это, мне кажется, тоже определённая оценка.

Игорь Мокеров: Говоря о приглашениях. Я знаю, что для филармонии это некие расходы, но всё равно обязательно необходимо принимать в городе другие коллективы и слушать их – это всегда большие события. В 2024 году приезжала капелла Полянского (Валерий Полянский – художественный руководитель и главный дирижёр государственной академической симфонической капеллы России. – Прим. ред.), на этой сцене наконец-то звучал Самарский академический оркестр с Вадимом Репиным (скрипач, народный артист России. – Прим. ред.), был концерт выдающегося пианиста Бориса Березовского, [Московского государственного академического камерного] хора Минина. Были La Voce Strumentale Дмитрия Синьковского (дирижёр симфонического оркестра Нижегородского государственного академического театра оперы и балета. – Прим. ред.) и Российский национальный молодёжный симфонический оркестр. В 2025 году (в следующем сезоне, в октябре) состоится приезд любимого и родного мне Ростовского академического оркестра. Дай бог, всё состоится и не сорвётся. И опять будет Самарский академический оркестр – это всегда огромное культурное событие. Приезды больших коллективов сразу поднимают планку культурной жизни, это огромное...

Владислав Радьков: ...окно в другой мир для нас.

Игорь Мокеров: Да, окно в другой мир для слушателя, который не каждый день может ездить в столицы, слушать живьём, потому что, по моему убеждению, симфоническую музыку нужно слушать живьём, стараться это делать. Даже очень хорошая запись – это лишь помощь. Природная среда обитания – это концертные залы.

Есть и другие фестивали. В 2024 году мы участвовали в фестивале, который проходил в замечательном природном парке Бузулукский Бор, и вместе с нами в этом же фестивале выступали камерный оркестр Оренбургской областной филармонии, Государственный академический симфонический оркестр Республики Башкортостан. Всегда приятно быть в одном ряду с коллегами, и это всегда возможность выйти на более широкую публику, исполнять концерты на открытом воздухе, потому что часть зрителей, наверное, вообще не знает, что в городе есть симфонический оркестр, филармония. И такие выступления, как в Бузулукском бору, как на набережной в День города [Тольятти], имели огромный отклик.

Владислав Радьков: А ещё есть у вас подобные планы или, может быть, прожекты?

Игорь Мокеров: Я всегда за, но многое зависит от погоды, она здесь не стабильна. Когда я работал в Ростове, у нас каждый год было два концерта на открытом воздухе.

Владислав Радьков: Там жара, наверное.

Игорь Мокеров: Да, там надо вечером это делать, чтобы не было пекла, но тем не менее из восьми концертов только один не состоялся. Я уж молчу про то, что в 2018 году, когда был чемпионат мира по футболу, мы выступали на площади чуть ли не каждый день. И это настолько открыто, настолько по-европейски, когда на улице звучит большая симфоническая музыка, когда люди идут и останавливаются! Самое современное, что мы исполняли, – музыка Дунаевского, была самая популярная классика – Бородин, Чайковский. Я был в румынском Брашове, где каждый пятничный, субботний вечер симфонический оркестр играет на улице популярную классику. Не симфонии, но увертюры к операм, самые известные сочинения. И это так оживляет культурную жизнь, поэтому я только за такие проекты и всегда настаиваю на их проведении. Но тут надо считать, потому что на этом не заработаешь. Мы вынуждены учитывать и финансовую составляющую, поэтому здесь без помощи города не обойдёмся, но надеюсь, город пойдёт нам навстречу.

Владислав Радьков: Замечательно. И мне очень радостно вас слушать: у редкого человека встретишь такое отношение к коллегам не как к конкурентам, а как к людям, которых ты рад видеть и у себя на домашней сцене. И в этой связи перейду к вопросу о том, что вы довольно много работаете с другими оркестрами и даже сами являетесь инициатором приглашения других дирижёров к своему домашнему оркестру. Почему вы считаете, что для музыкантов, для слушателей, для города в целом важно, чтобы другие руки поработали с оркестром?

Фото: Евгения Елисеева

Игорь Мокеров: Каким бы хорошим дирижёром ты ни был, рано или поздно наступит усталость от одних и тех же подходов, одних и тех же требований, от одного стиля работы. Практически нигде нет такого, что один человек дирижирует 100 % программ. Сейчас у меня, к счастью, есть и второй дирижёр (с января 2024 года им стала Дана Муриева), но я считаю необходимым и очень важным, чтобы к оркестру всегда был разный подход и чтобы оркестр мог контактировать с разными музыкантами, разными хотя бы по возрасту. И такие музыканты, которые были у нас, как Андрей Аниханов, как Игорь Вербицкий, как Анатолий Рыбалко, Анатолий Абрамович Левин, приносят мудрость, другую связь с традицией, у них больше «надирижированность». Это музыканты с другой школой, с другим образованием. Из ближайшего [22 февраля] у нас будет концерт (6+) с Антоном Шниткиным – дирижёром Дальневосточного симфонического оркестра. У них есть программа, которая позволяет нам его пригласить.

Владислав Радьков: То есть регион субсидирует его поездку?

Игорь Мокеров: Не регион, фонд (проект «Музыкальное наследие гнесинцев» поддержан Президентским фондом культурных инициатив. – Прим. ред.). Это не суть важно. Этот человек учился в Германии, он хорошо знает другую традицию, которую я, например, меньше знаю. Мне кажется, это очень полезно. Я очень рад, что 22 февраля Антон Шниткин исполнит программу из музыки Мендельсона (Феликс Мендельсон – немецкий композитор. – Прим. ред.), Рихарда Штрауса и Барта (Кристиан Фредерик Барт – датский композитор и гобоист. – Прим. ред.) – это ранний романтик периода Мендельсона. Солировать 22 февраля будет замечательный гобоист Алексей Балашов. Поэтому я считаю, что невозможно испытывать ревность. «Никого к оркестру не допускать» – это что-то из прошлой эпохи. Настолько несовременно и невозможно всё вести одному, что мы выработали определённое количество ангажементов в сезон, когда оркестр попадает в руки хороших дирижёров. Более того, у нас бывают и иностранцы. Например, в этом сезоне был Борха Кинтас – дирижёр из Испании, а в следующем сезоне планируется приезд Клемана Нонсьё – это лауреат конкурса Рахманинова, французский дирижёр, прекрасно говорящий по-русски и делающий большую карьеру в том числе в России. Приглашённые дирижёры – это всегда возможность по-другому услышать оркестр. Поэтому я только настаиваю, чтобы количество приглашений для дирижёров здесь было не меньшим, а то и большим.

Владислав Радьков: Спасибо. Ложечку дёгтя я сейчас внесу в разговор, говоря о популярной музыке. Оркестр – довольно дорогой и капризный инструмент, и некоторые слушатели нас часто обвиняют: «Вы играете симфорок, а должны играть сложную академическую музыку». Я вас прошу прокомментировать этот упрёк, потому что полагаю, что можно снять его раз и навсегда.

Игорь Мокеров: Я проанализировал 2024 год: из сорока девяти концертов, наверное, двенадцать можно назвать концертами с неакадемической музыкой – да, это симфороки (мы играем всего четыре таких концерта в год), это киномузыка. Но является ли эта музыка низкопробной или эстрадной? Допустим, музыка Артемьева (Эдуард Артемьев – советский и российский композитор. – Прим. ред.), Петрова (Андрей Петров – советский и российский композитор. – Прим. ред.), Таривердиева (Микаэл Таривердиев – советский и российский композитор. – Прим. ред.), Зацепина (Александр Зацепин – советский и российский композитор. – Прим. ред.)... Да, она, наверное, более демократичная, но это большие мастера, пишущие для оркестра, пишущие сами свои партитуры. В программе «Мосфильм против всех» у нас звучали произведения одного из самых успешных кинокомпозиторов в истории кинематографа – Джона Уильямса, его музыку играет Венский филармонический, его музыку не гнушается дирижировать Саймон Рэттл (сэр Саймон Рэттл – британский маэстро, один из самых авторитетных современных дирижёров. – Прим. ред.). Поэтому упрёк, о которым вы говорили, я считаю безосновательным. Является ли чистой эстрадой, популярной музыкой концерт «Посвящение Муслиму Магомаеву»? Думаю, это вполне большой симфонический жанр. Да, для человека неподготовленного он более демократичный, более понятный, чем музыка Шостаковича и Шнитке. И я повторю, что таких программ мы играем в целом не более 25 %. Более того, если рассуждать с экономической точки зрения, то успех подобных программ позволяет нам держать низкой стоимость билетов на академические программы, приглашать нужных нам солистов, хороших музыкантов, которые стоят определённых денег. Благодаря этим концертам мы можем купить инструменты. Недавно мы купили тромбоны, вибрафон, другие ударные инструменты.

Фото: Евгения Елисеева

Владислав Радьков: Туба приехала.

Игорь Мокеров: Туба. То есть такие концерты – огромное подспорье для нас, потому что это деньги, которые остаются в филармонии, и мы их используем для наших нужд. Благодаря этим концертам оркестр становится лучше. И узнаваемость оркестра растёт. Думаю, что есть люди, которые пришли на симфорок и остались с оркестром на симфонии – происходит рост аудитории академических концертов. Каждому своё. Я не являюсь ханжой, человеком, который говорит: «Ни в коем случае нельзя! Это не должно звучать!» У меня есть внутренняя планка, ниже которой музыка, звучащая в филармонии, не должна опускаться. У другого дирижёра она может быть выше или ниже. Я вообще начинал как рок-музыкант, и рок-концерты делаю не без удовольствия, и здесь у нас хорошая команда именно рокеров. Саксофон, гитара, бас-гитара, ударные – это прекрасные музыканты, думаю, что при сравнении нас с подобными программами других оркестров мы точно конкурентоспособны, в том числе по приглашённым, привозным коллективам.

Владислав Радьков: Вот это, кстати, к вопросу об экономике.

Игорь Мокеров: Я порой получаю отзывы, что это и дороже, и хуже. Но это как сказать, это лишь мнение других людей. Спасибо всем, кто приходит на любые концерты, которые мы играем! Конечно, у меня есть желание, чтобы именно на академические концерты приходило больше людей, потому что такие концерты требуют колоссальной отдачи, колоссальной подготовки. И когда ты эту подготовку провёл, но не видишь должной реакции со стороны публики, – это очень обидно, поэтому мы над этим работаем, и, думаю, результаты есть.

Владислав Радьков: Насколько я знаю, в этом году вы возобновили очень интересный цикл «Всей семьёй в концертный зал». Классический минимум в часовом формате позволяет людям с семьями прийти в зал и услышать те произведения, которые надо услышать для того, чтобы, например, потом быть подготовленным к восприятию симфоний или более протяжённой и сложной музыки.

Игорь Мокеров: Идея этих концертов в том, чтобы в рамках одного концерта прозвучала музыка, которую должны знать все, на которую можно идти всей семьёй. Этот формат занимает не так много времени, у слушателей не будет усталости от музыки большого объёма, от длительного сидения. Эти концерты, которые рассчитаны на детскую, на семейную аудиторию, – огромная важнейшая часть работы любого оркестра города, потому что нам нужно растить на будущее людей, которые потом будут ходить. Если они сегодня не придут в зал, они могут вообще не прийти. А при наличии соответствующей программы люди могут приходить и постоянно возвращаться.

Владислав Радьков: В завершение интервью – личная тема. Не секрет для нашей публики, что вы не только главный дирижёр большого симфонического оркестра, но и отец четверых детей. И поскольку 2025 год в [Самарской] области объявлен Годом многодетной семьи, я не могу не спросить, как вам удаётся совмещать отцовство с довольно сложной, требовательной и ко времени, и к внутреннему состоянию работой?

Игорь Мокеров: Семья – это большой источник вдохновения и счастья. Да, то с точки зрения времени, конечно, это отнимает большое количество сил. Мой обычный день: утром – репетиция, потом весь день я с детьми, развожу их в разные места, забираю, и только вечером находится время на то, чтобы позаниматься, отдохнуть. Надо стараться прописывать часы, когда ты будешь находиться только с музыкой, только один. Дирижёру важно быть погружённым в музыку, в партитуру. Не всегда это получается, много отвлекающих моментов, внутренней дисциплины не хватает. Мой посыл людям, которые занимаются этой профессией (музыкантам, дирижёрам): формируйте свой багаж сейчас, чтобы на нём можно было сколько-то проехать, и постепенно его пополняйте, потому что у семейных людей времени и сил больше не становится. Но если отбросить организационный момент – конечно же, всё, что я делаю, это, прежде всего, для своих детей, для своей семьи. Они и главный мой критик, и главный мой источник вдохновения, и главное, что у меня есть в жизни. Профессия и они – больше у меня ничего в жизни, в общем-то, и нет...

Владислав Радьков: Мне кажется, лучшего завершения для интервью мы не придумаем, поэтому, дорогие слушатели, спасибо вам, спасибо, Игорь Александрович, за то, что нашли время прийти на эфир. И до новых встреч.

Игорь Мокеров: Всего доброго.